Чего стоило соглашение о зоне свободной торговли с ЕС для грузинской экономики
Грузия раньше Украины стала проводить экономические реформы и готовиться к подписанию соглашения о зоне свободной торговли (ЗСТ) с Европейским союзом (ЕС). Соглашение ЕС с Грузией начало действовать раньше, чем аналогичные договоренности с Украиной. Уже с 1 сентября 2014 года, правда, на временных условиях. Полностью оно вступило в силу 1 июня 2016 года.
В целом старт сотрудничества с ЕС выглядел успешно: проходили реформы, Грузия получала финансовую помощь и кредиты, и каждый год объемы торговли с Евросоюзом возрастали.
Hubs поговорил с экспертом информационной платформы Europe for Georgiа Зурабом Модебадзе о победах и поражениях европейской экономической ассоциации в Грузии.
— Для Украины Соглашение о зоне свободной торговли с ЕС было историческим решением, которое касалось не только экономики, но и, скорее, геополитического выбора. Была ли похожая ситуация в Грузии?
— Для Грузии соглашение о зоне свободной торговли — очень важный документ. Оно подтверждает, что рынок стабильный, система сбыта товаров налажена. Мы можем экспортировать 9600 наименований товаров.
Соглашение о зоне свободной торговли — это движение к Европейскому Союзу. Граница с Россией тянет нас назад. Раньше наш экспорт ориентировался на нее.
— За последнее время экспорт Грузии в Россию и Украину значительно упал. Есть и падение в целом по экспорту, в основном из-за утраты рынка СНГ. Насколько велики масштабы проблемы? Возможно ли компенсировать эти потери за счет европейского рынка?
— По странам СНГ действительно виден спад. Одновременно замечаем, что в 2015-2016 годах есть спад и на рынке Европейского Союза.
Для уменьшения экспорта есть свои объективные причины. Произошла девальвация местной валюты во всем регионе и, соответственно, снизилась интенсивность товарообмена. Местные производители сильно пострадали, потому что у них были займы в иностранной валюте, а доход – в национальной. Они не смогли эффективно работать со своими кредитами, а как следствие – не смогли расширить свое производство. Это повлияло на уменьшение экспорта на все рынки, в том числе и Европейского Союза. Увеличился импорт из Турции, что практически прибило местное производство. Товары из Турции всегда побеждают, потому что там большие производства с меньшей себестоимостью товаров.
С 2012 года торговля с ЕС шла по возрастающей. Тогда стоимость экспорта была на $105 млн больше, чем в 2011-м. В 2013 году он вырос на $180 млн, в 2014-м — на $216 млн. И это касалось только сельскохозяйственной продукции. Мы также торгуем промышленными товарами – более 90 наименований экспортируем в ЕС. Среди них — цветные металлы, ферросплавы, продукция машиностроения, химикаты.
Большая проблема имеется в экспорте товаров животноводства. Единственный товар такого рода, допущенный на европейский рынок, — это мед. Мы не можем экспортировать сыр, молоко или мясо. ЕС пока не доверяет Грузии контроль в этой сфере.
— Украина торгует медом с ЕС, перевыполняя предоставленные квоты. По каким категориям товаров подобный уровень экспорта есть у Грузии?
— Есть, например, по экспорту черники. Но для нее ЕС не устанавливал квот. Похожая ситуация и с рукколой. У грузинских производителей преимущественно малый бизнес. Они не могут производить большое количество продукции и обеспечить не сезонные, а постоянные поставки.
Торговля с Евросоюзом началась с вина, но изначально это были единичные случаи. У Украины есть граница со странами ЕС, что открывает больше возможностей. У нас ее нет. С другой стороны, наше географическое расположение позволяет нам производить биопродукты.
— Какие группы товаров у вас самые проблематичные?
— Единственный товар, вызывающий проблемы, — чеснок. С ним сложно работать. Мы можем экспортировать в ЕС только 220 тонн чеснока. Это небольшая цифра. Столько может собрать за один урожай грузинский фермер. Такое ограничение установили не без причины. Был случай, когда одна из стран-импортеров чеснока в ЕС ввезла слишком много продукта. Еврокомиссия обнаружила, что на самом деле это был реэкспорт из Китая. С тех пор были введены квоты для каждой страны.
— Возможно ли превысить квоты беспошлинного экспорта?
— Грузия отправляет в Еврокомиссию официальные объемы по каждой категории товара, которые страна может произвести. Еврокомиссия в ответ на это делает две вещи: отправляет сюда миссию, которая проверяет качество продукта и его количество, а потом принимает решение по возможности ввозить без пошлин какие-то объемы товара.
Существует еще вариант. Если ЕС доверяет определенному партнеру, то Еврокомиссия может только на основе письма без специальной проверки разрешить импортировать в Евросоюз больший объем продукции. Главное — чтобы товар, о котором идет речь, был произведен в Грузии и на основе грузинского сырья.
— Вы говорите о миссиях, которые проверяют количество и качество. А часто возникают претензии к качеству грузинских товаров?
— Это проблема, потому что у Грузии не было самых современных технологий производства товара, которые нужны Евросоюзу. Поэтому в ЕС нам дали четкое описание правовой базы о том, как именно должен производиться товар. Там отмечались все параметры процессов производства. Но был риск, что если Грузия просто скопирует это законодательство, то ее экономика сильно пострадает. Так произошло, например, в странах Балтии. Поэтому наше законодательство не в точности копирует европейское, а максимально приближено к нему. Только в сельском хозяйстве у нас 426 норм, которые должны как-то приблизить его к европейским стандартам.
— Переход к новым стандартам оплачивался только за счет Грузии?
— Нет, Европейский Союз работал с четырьмя крупными программами финансирования в Грузии. В частности, «Политика добрососедства» ЕС обошлась $52 млн. Еще одна — бюджетная, предусматривала предоставление $44 млн. В рамках другой программы Грузии выделили $100 млн. В основном это было связано с сельским хозяйством.
Две основные проблемы сейчас: финансы, так как у нас дорогие кредиты, и недостаток знаний в сфере использования современных технологий.
— На какие рынки, кроме ЕС и России, Грузия еще делает акцент?
— Экспорт у Грузии не сильно диверсифицирован. Но инвестиции идут из Азербайджана, Турции, Нидерландов.
— Возможен ли сценарий, при котором Россия снова станет главным торговым партнером Грузии?
— Это возможно, но часть грузинского населения понимает, что такое произойти не должно. Очень быстро, конечно, забыли войну 2008 года. Такое может произойти и с Украиной. Политическая память очень короткая, что создает проблемы.
У наших стран есть боязнь перспективы стать европейцами. Мы привыкли на кого-то возлагать решение наших проблем. Восточная Европа легче справилась с этой проблемой, потому что они раньше начали работать над качественным уходом от старой системы.
— ЗСТ предполагает также выход европейских производителей на грузинский рынок. Будет ли сопротивление со стороны местных бизнесменов?
— Европейская продукция и без соглашения о ЗСТ легко заходила на грузинский рынок. Скептики утверждают, что национальное производство полностью остановится. Реальность показывает совсем другое: происходит рост производства национального продукта. Европейские производители, которые появляются здесь, приносят современные технологии и новые знания. Мы можем оценить производимый ими товар.
Есть и такой вид инвестиций, когда европейские производители приходят в Грузию, производят здесь товар и продают его на внешних рынках. Это дает некоторую уверенность для местных бизнесменов. Среди таких компаний — Puma, Marks&Spencer, Vogue. Это создает ощущение того, что мы реально существуем в жизни Европы.
— А нет ощущения, что наоборот: эти производители позволяют ощутить себя на «задворках» Европы?
— Конечно, одна из причин, почему фирмы открывают здесь свои производства, – у нас намного дешевле рабочий труд. Производителям нужно много рабочей силы, которой можно меньше платить.
