А также о том, как привлечь инвестора в украинскую ГТС
Продолжение интервью с гендиректором ООО «Нефтегазстройинформатика» Леонидом Униговским. Hubs беседовал о перспективах увеличения собственной добычи природного газа в Украине, ручном управлении в газовой отрасли, транзитных рисках, а также об инвестпривлекательности украинской ГТС.
О добыче газа в Украине
— Как вы оцениваете возможность увеличения в Украине собственной добычи природного газа? В частности, перспективы «Укргаздобычи», которая декларирует, что за 5 лет увеличит объемы добываемого газа вдвое — до 20 млрд куб. м в год? Реально ли это, учитывая, что руководство компании заявляет, что 80% месторождений, которые она разрабатывает, уже истощены?
— Да, действительно большая часть скважин «Укргаздобычи» уже перешла в разряд истощенных. Но даже при этом, как утверждают наши специалисты-геологи, за счет мер по интенсификации добычи они могут увеличить объемы на 8-10%. Это и дожимные компрессорные станции, и многое другое. Также нам надо развивать у себя технологии глубокого бурения.
Конечно, для этого нужны деньги и иностранные партнеры, ведь многих технологий у нас попросту нет. Однако я не вижу возможностей для того, чтобы «Укргаздобыча» смогла сейчас привлечь какие-то значительные иностранные инвестиции. Сейчас для этого совсем неподходящая обстановка в стране, опять же — проблема судов, плохой общий инвестиционный климат и неясность с точки зрения самостоятельности компании. Что будет в будущем, посмотрим.
Однако у них есть один очень хороший актив — Шебелинский газоперерабатывающий завод. Вот для его модернизации как раз было бы хорошо привлечь какие-то инвестиции.
— Глава «Нафтогаза» Андрей Коболев когда-то заявил, что Украина в состоянии за 10 лет нарастить добычу газа на 10 млрд куб м в год. Насколько, по-вашему, реальны эти планы? Сколько для этого надо инвестиций?
— Прирост добычи зависит от объемов инвестиций. Когда-то одна уважаемая американская фирма посчитала нам, что при условии ежегодных инвестиций по $10 млрд мы cможем за 10 лет нарастить добычу до 60 млрд кубов в год. И сами станем экспортерами газа. Я сам видел эти расчеты. Если такие деньги есть, то, может, такая перспектива и есть. Тут должны сказать свое мнение геологи-добытчики.
Однако, исходя из того, что у нас есть на сегодня, мне кажется, что нарастить добычу на 10 млрд куб м за 10 лет весьма проблематично. Дай бог нам выйти на прирост хотя бы 5 млрд куб м за 10 лет.
О стратегии и управлении в энергетической отрасли
— Вы как-то писали, что в Украине нет единой государственной энергетической стратегии, из-за этого премьер-министр управляет отраслью в ручном режиме. Поясните свою позицию.
— Энергетическая стратегия должна быть разделом стратегии общего экономического развития страны. В этом документе необходимо обозначить контрольные точки, которых мы должны достигнуть, на что мы должны потратить деньги и т.д. А также описать, как в экономике взаимосвязаны разные явления и факторы.
У нас Администрация Президента заказала в Национальном институте стратегических исследований разработку такой стратегии до 2035 года. «Нефтегазстройинформатика» также участвовала в ее разработке. Кроме того, премьер-министр заказал подобную стратегию, но уже в Центре им. Разумкова. Обе этих стратегии уже давно написаны, но ни одна из них так и не была утверждена. Попытались совместить их, но это дело почему-то заглохло. Более того, группа иностранных экспертов разработала план достижения энергетической независимости Украины. Я видел этот отчет, но, насколько я знаю, он тоже не утвержден и не введен в действие постановлением Кабмина. В результате у нас нет единого реального плана развития энергетической отрасли.
Отсюда вытекает и вопрос ручного регулирования. Оно возможно потому, что у нас нет единой стратегии, с которой можно было бы сверяться, принимая те или иные решения.
Вот иногда к премьер-министру приходят руководитель крупной госкомпании или еще кто-то, и все говорят здравые вещи. Но каждый — о том, что у него болит. И сам премьер-министр далеко не все может знать хорошо. Поэтому у него должен быть документ, с которым можно свериться: а отвечает ли это нашим целям? А если решения, которые ему предлагают принять, оказываются оторванными друг от друга? Как это определить без стратегии? Вот так и получается ручное управление.
О диверсификации поставок газа
— В конце прошлого года у нас начали говорить о возможном возобновлении прямых поставок туркменского газа в Украину. Как вы считаете, возможно ли это в принципе?
— Здесь есть два возможных варианта. Первый и самый простой — через Россию по трубопроводу. Но учитывая, что она была категорически против протокола по транзиту к Европейской энергетической хартии и вышла сама из договора, это вряд ли возможно в среднеобозримом будущем. Независимую прокачку туркменского или узбекского газа по своим трубам РФ вряд ли разрешит. Для России энергоресурсы — политическое оружие. Все это понимают. Это подтверждается всеми их действиями.
Теперь второй вариант — сначала в Баку через Каспий на судах в сжатом виде в баллонах под давлением порядка 250 атмосфер. Дальше этот газ извлекается из баллонов и транспортируется по Южно-Кавказскому газопроводу и по новому отводу на Супсу (который еще надо построить). А дальше снова в сжатом виде этот газ можно везти уже в Украину.
Также дополнительный азербайджанский или туркменский газ может идти по Южно-Кавказскому газопроводу в Трансанатолийский газопровод (ТАНАП). А далее по незагруженным транспортным системам Болгарии и Румынии в Украину. Так можно транспортировать до 10 млрд куб м в год.
Сколько это будет стоить, сейчас сказать сложно. Но по цене $300-350 за 1 тыс. куб м был более или менее приемлем вариант со сжатым газом в баллонах. Если говорить о ТАНАПе, то там, в принципе, не очень большие затраты, всего порядка$ 400 млн, чтобы обеспечить подачу газа из ТАНАПа до Украины. Это реально. Сейчас мы как раз занимаемся этим проектом.
О транзите газа и управлении ГТС
— Насколько, по вашему мнению, вероятно, что с появлением газопровода «Северный поток-2» прекратится транзит российского газа через Украину? Например, российский эксперт Михаил Крутихин считает, что европейские компании вступают в этот проект лишь потому, что смогут заработать вне зависимости от того, будет кто-то покупать газ из этой «трубы», или нет. А покупателей, по его мнению, до сих пор нет, и вряд ли будут.
— То, что они компенсируют свои затраты и заработают в любом случае, это действительно так. Но в остальном я не согласен с господином Крутихиным. Если говорить об основных районах потребления газа в Европе, то это — юг Германии. Вот почему «Газпром» так бился за 100% загрузки газопровода «Опал». Сейчас европейский регулятор разрешает «Газпрому» загрузить «Опал» лишь на 50%. Вторые 50% вроде бы резервируются для других поставщиков, хотя там никого нет. Поэтому Крутихин прав в том, что дополнительно еще две ветки «Северного потока-2» сами по себе ничего не решают. Чтобы они что-то решили, «Газпром» должен получить возможность поставлять этот газ дальше на континент. Но россияне нашли способ, как обойти эти ограничения. Газ будет поставляться на какой-либо немецкий хаб, а оттуда уже каждый сможет его купить.
— То есть существует возможность, что транзит российского газа через Украину действительно прекратится?
— Нет, это не так. По нашим оценкам, в любом случае 30-40 млрд кубометров в год через нашу систему пойдет. Что бы ни случилось. Например, в Молдову. И тут я уже частично согласен с Крутихиным, что часть объемов будет востребована именно по нашему направлению. И никуда от этого «Газпром» не уйдет.
Кроме того, если все-таки стагнация потребления газа в Европе закончится (а все считают, что где-то с 2017 года потребление газа все-таки пойдет вверх), то, конечно же, наш маршрут будет востребован.
Более того, украинская ГТС важна еще и из-за наших подземных хранилищ. Из них можно качать газ практически в любую страну Европейского Союза. В принципе, с этим соглашаются и российские эксперты. Даже для России при использовании как украинского маршрута, так и обходных газопроводов, наши ПХГ могут играть роль демпфера, который мог бы сглаживать дисбалансы поставки газа в разные страны.
— Какие выгоды могло бы принести Украины участие в проекте Eastring, а также интеграции нашей ГТС в европейскую газотранспортную систему?
— Eastring — это проект, который позволяет осуществлять перетоки газа из северо-западной Европы в юго-восточную и наоборот. То есть будет создана система газопроводов, позволяющая свободно оперировать большими объемами газа, перемещая их из одной торговой зоны в другую. Зачем это необходимо? Это энергетическая независимость.
Кстати, реализация этой идеи позволила бы обеспечить перетоки газа и для уже закрытого проекта «Южный поток», и для «Северного потока-2». Вот почему мы достаточно остро восприняли в свое время эту идею.
В первых вариантах проекта Eastring как-то стыдливо упоминалась украинская ГТС: один небольшой газопровод с небольшой пропускной способностью. А в последнем варианте Украину проигнорировали полностью. Решили строить дополнительный газопровод с северо-запада на юго-восток через Румынию.
Я понимаю, что новое строительство — это всегда возможность очень хорошо заработать. Поэтому такие затеи очень заманчивы. Но, с другой стороны, есть еще и здравая логика. Мы предложили такой маршрут: от ТАНАПа по болгарской и румынской системам, а дальше через Молдову в Украину. Для этого надо потратить всего лишь $400 млн. А строительство нового газопровода через Румынию для сравнения будет стоить около $1,5 млрд. Поэтому, если вы хотите поставлять газ в Румынию, Болгарию, балканские страны и наоборот, почему бы не использовать украинскую ГТС? А именно – газопровод Ананьев-Черновцы-Богородчаны. Или есть еще один вариант: через незадействованный наш газопровод «Союз», через перемычку и дальше — на Орловку. Это хоть и длиннее, чем через Румынию, но не надо ничего строить. Не говоря уже о том, что мы можем работать по своп-замещению.
Возможные дополнительные маршруты для проекта Eastring с доступом к украинским ПХГ
Схема ООО «Нефтегазстройинформатика».
Эту идею, сформулированную нами и «Укртрансгазом», поддержало руководство «Нафтогаза Украины». Мы ее обсуждали с руководством словацкой компании Eustream на совещании в Братиславе еще этим летом, и мы их уговорили рассмотреть вопрос предметно. Сейчас я надеюсь, что мы сможем в самое ближайшее время, вместе с«Укртрансгазом» все-таки убедить словаков в том, что наш вариант предпочтительнее. Но тут есть нюансы.
— Какие?
— Вот почему газопровод ТАП выиграл по сравнению с Nabucco-West при решении вопроса, куда пойдет газ из газопровода ТАНАП? Потому что участники обменялись активами, собственностью. Акционеры концерна «Шах-Дениз» и акционеры ТАП. Каждый получил собственность во всей цепочке этих проектов. И словаки, когда высказываются насчет участия Украины в проекте Eastring, совершенно ясно дают понять: они хотят быть уверенными, что когда отдадут газ в нашу ГТС, в Румынию зайдет точно такой же объем газа.
Поэтому имеет смысл рассмотреть вопрос о создании совместного предприятия, в управление которому было бы передано одно или два подземных хранилища на западной границе и не задействованные у нас газопроводы и перемычки.
— То есть, по сути, речь идет о привлечении иностранного инвестора к управлению нашей ГТС?
— Да, безусловно. Вот премьер-министр постоянно говорит о том, что мы ищем инвестора для нашей ГТС. И мне, человеку, который работает в этой отрасли, наверное, уже более 40 лет, понятно, что на всю эту систему, на всю протяженность газопроводов, на все то, что обременено в рамках этой системы, мы не найдем одного стратегического инвестора. Не будет такого инвестора. Если мы хотим реально двигаться в этом направлении, надо фрагментировать систему и создавать совместные структуры по кусочкам. При этом не снижая нашей энергетической безопасности.
Вариант с Eastring – это как раз хорошая возможность привлечь заинтересованных инвесторов и обеспечить постоянную загрузку одного из фрагментов нашей ГТС.
