Если кто-то рассчитывал, что утром проснется в новом государстве, — это вряд ли возможно, — К.Бушуев

В конце октября глава Национальной полиции Украины Хатия Деканоидзе объявила, что по факту неправомерных действий сотрудников полиции в 2016 г. было открыто около 900 уголовных расследований. Этому заявлению предшествовало заявление министра внутренних дел Арсена Авакова, который предложил ввести «презумпцию правоты» полицейского, которая, с его слов в сети Facebook, звучит так: «Сначала подчинись полицейскому — потом обжалуй!» Эту инициативу поддержали и руководство Нацполиции, и Генеральный прокурор Украины Юрий Луценко. В итоге в МВД пообещали подготовить пакет законопроектов, которые расширят права полицейских.

Однако со стороны юристов и общественных деятелей эти намерения спровоцировали шквал критики. Поскольку презумпцию правоты можно понимать как карт-бланш для полицейских, которые, как показывает опыт и, особенно, события последних лет в Украине, могут привести не просто к полицейскому беспределу, но и к потере контроля над преступностью.

Также остро стоит вопрос о качестве подготовки полицейских и их материальном обеспечении, поскольку недостаточность всего этого сводит на нет работу правоохранителей. Обо всем этом Hubs  разговаривал с заместителем главы Национальной полиции Украины Константином Бушуевым.

 О презумпции правоты полицейского

— Как вы относитесь к идее ввести норму «презумпции правоты полицейского»? Что конкретно означает эта формулировка? Вам не кажется, что подобная норма может развязать руки недобросовестным полицейским?

— Изменения, о которых идет речь, не вступают в противоречие с закрепленным в Конституции принципом презумпции невиновности человека. Например, требование полицейского оставаться в автомобиле никоим образом не ограничивает права человека. Речь идет лишь о формировании обязательных для всех правил, которые не ограничивают права законопослушного гражданина. А вот правонарушителя будет легче идентифицировать и ограничить, или же воспрепятствовать тому, чтобы он продолжал незаконные действия.

— Генпрокурор Юрий Луценко в комментариях для СМИ трактует презумпцию правоты как дополнительную возможность для полицейского защитить свою жизнь. При этом настаивает, что полицейский «имеет право действовать решительно», говоря о том, что он не должен лишний раз предупреждать о чем-то человека, от которого он что-то требует. Из такой формулировки может вытекать и право полицейского стрелять без предупреждения. Но в то же время понятие «презумпция» предполагает освобождение от необходимости доказывать что-либо. Поэтому не выйдет ли так, что полицейский, который, воспользовавшись своей «презумпцией правоты», на глазах у свидетелей убьет человека, и будет освобожден от необходимости доказывать, что он действовал правомерно?

— Это очень хороший вопрос. Еще раз подчеркну, что сейчас идет речь об изменениях, которые позволять полицейским реализовывать права, которые им уже даны законом. Ведь на самом деле, когда тот же Юрий Луценко говорит о том, что полицейский может для защиты своей жизни и жизни окружающих действовать решительно в ситуациях, описанных законом, то эти нормы уже есть в законе.

И речь не идет об изменениях, связанных с порядком применения оружия. Говорится лишь о необходимости корректировать законодательство, когда возникают проблемы с выполнением законных требований полицейского. Наработки, которые у нас есть в этом направлении, в первую очередь касаются поправок к Кодексу Украины об административных правонарушениях.

— Что это за правки?

— Речь о том, что когда полицейский остановил автомобиль на дороге, водитель не должен выбегать и кричать: «За что ты меня остановил!?» Достаточно оставаться на месте и выслушать позицию полицейского, связанную с исполнением законного требования. Достаточно передать полицейскому документы, чтобы он определился, а все ли в порядке с ними?

Кроме того, из-за военных действий на Востоке страны в Украине сегодня повышен оборот нелегального оружия. Поэтому я не вижу проблемы в том, что законопослушный гражданин покажет полицейскому содержимое своего багажника. Как это может нарушить чьи-то права? Наоборот, такие новшества создадут предпосылки к тому, что текущая ситуация не усложнится дальше. Ведь мы сможем легче и быстрее идентифицировать нарушителей, которые, пользуясь вроде как «гражданскими правами», незаконно препятствуют полицейским выполнять их служебные обязанности.

— Так ответственность за невыполнение законных требований полицейского пока еще никто не отменял. Вопрос в том, что люди оспаривают действия полицейских, считая их неправомерными. Краеугольный камень здесь — требования полицейского.

— Но полицейский имеет право остановить транспортное средство. Вы же с этим не будете спорить?

— Нет. Но эта норма в законе есть и сейчас, зачем еще добавлять полномочий?

— Будут только точечные изменения, которые позволят полицейским максимально эффективно исполнять свои обязанности. Мы не говорим о каких-то тоталитарных изменениях, как, например, в тех же «законах 16 января». Ни в коем случае! Эти корректировки лишь позволят обеспечить гарантии профессиональной деятельности полицейского, которые в конечном итоге будут ретранслированы на обеспечение закона. Ни больше, ни меньше. Давайте вернемся к изменениям.

— Хорошо. Приведите их формулировки.

— Например, «керування транспортним засобом особи, яка не має при собі або не передала для перевірки посвідчення водія». Мы говорим именно «не передал» вместо «не показал». Ведь есть разные условия видимости.

И когда вечером или ночью водитель показывает полицейскому свои документы на расстоянии, говоря: «Я тебе их не дам, потому что это — моя собственность», это ситуация, которая требует корректировки. Полицейский имеет право не просто увидеть, а именно проверить документы. А проверка делается, в том числе, и с использованием баз данных.

— Какие еще будут изменения, например, в Кодексе административных правонарушений?

— Например, статья 263 Кодекса «Административное задержание». В свое время Конституционный суд исключил из нее положения, которые давали возможность задерживать административных правонарушителей на срок до трех суток. В результате сегодня семейный дебошир в состоянии алкогольного опьянения совершает домашнее насилие. Прибывает наряд полиции, исключает этого человека из домашней обстановки и доставляет в райотдел. Проходят три часа, человек, по-прежнему находится в состоянии внутренней агрессии, обижен на родственников, вызвавших наряд полиции, но по закону его надо отпускать. Куда, спрашивается, идет этот человек? Вернется домой! И что происходит дома? Продолжение скандала! Снова вызывают наряд полиции, его забирают  на три часа и так до бесконечности.

В итоге только с начала 2016 года уже есть 61 тысяча административных материалов по семейным насильникам. Из них рассмотрено судом — 9 тысяч. Сколько принято мер реального воздействия — отдельный разговор, который не вписывается в рамки разумного понимания происходящего. Так стоит или нет вносить изменения в 263-ю статью Административного Кодекса, как вам кажется?

— В этом контексте, наверное, да. Стоит.

— Конечно! Но почему мы должны говорить об этом только в отношении домашних дебоширов? Мы говорим о том, что есть четкие правила  проведения массовых мероприятий. Вернемся к ситуации 31 августа (2015 г. — ред.)  под Верховной Радой (произошли столкновения милиции и сторонников радикально-националистических движений, во время которых в толпу бросили гранату — ред.). Это все звенья одной цепи. Мы должны воспитать в обществе стереотип нетерпимости к правовому нигилизму на всех стадиях. Ведь на самом деле, когда мы вернемся в проблематику вопросов правоприменения, то увидим, что должны оценивать одинаково действия всех членов общества, независимо от их статуса, будь то судья, депутат или другое уполномоченное лицо. Все люди должны подчиняться общепринятым правилам и нормам.  И в данном случае говорить полицейскому: «Ты никто, я тебя не уважаю!», не имеет права никто.

— Однако министр внутренних дел Арсен Аваков, говоря о презумпции правоты полицейского, рассуждает не об уважении, но о том, что сначала надо подчиниться полицейскому, а потом доказывать, что полицейский не прав. Тогда выходит, что закон будет позволять полицейским незаконно задерживать любого человека…

— Я считаю, в данном случае нельзя выдергивать из контекста слова министра. В виду того, что никто не собирается незаконно задерживать граждан. Мы говорим об исполнении гражданами законов. Мы должны создать установку нетерпимости к правовому нигилизму на всех стадиях. Закон имеет однозначную трактовку. И когда гражданин бежит на полицейского с криками: «Я имею право!», то должен помнить, что у полицейского есть право применить силу, если на него нападают. Толерантность полицейских порой обусловлена тем, что как раз очень много людей, пытаясь таким способом спровоцировать их на применение силы, действуют умышленно. Именно этот перечень нормативно-правовых изменений, точечных изменений к действующему законодательству никоим образом не направлен на внедрение норм, которые пойдут вразрез с принципом презумпции невиновности. Он незыблем. Но мы также должны сказать о незыблемости принципа обязанности исполнения закона.

— Но это может привести к полицейскому беспределу!

— Сотрудник полиции при исполнении руководствуется не своими личными убеждениями, а положениями закона. А полицейский, который, пользуясь своим служебным положением, попытается транслировать свои личные мысли и идеи как законы, должен нести ответственность в установленном порядке. У нас для этого есть достаточно статей Уголовного Кодекса, которые могут четко охарактеризовать те или иные действия или бездействие, которые подпадают под эту категорию.

Об уровне преступности

— С чем лично вы связываете существенный рост уровня преступности? Например, по данным Генпрокуратуры, в I полугодии 2016 г. общее число уголовных правонарушений возросло на 22,6% по сравнению с I полугодием 2015 г. (369,6 тыс. против 301,5 тыс.)

— Многие политиканы говорят о том, что рост преступности — это результат неудачной реформы (правоохранительной системы — ред.) На самом деле этот вопрос необходимо рассматривать в комплексе. Нельзя оставлять за скобками вопросы социально-экономического характера, как и невозможно отбрасывать проблематику восточного региона (зоны АТО — ред.). Ведь на самом деле внутренняя миграция, спровоцированная военными действиями, и незаконная утечка оружия из зоны АТО очень сильно влияют на криминогенную обстановку по стране в целом. Социально-экономическая составляющая характеризуется четкими позициями: увеличение уровня безработицы, снижение покупательной способности населения, рост цен, — все это приводит к увеличению имущественных преступлений.

Безусловно, имеют определенную тенденцию и преступления, связанные с посягательством на жизнь и здоровье граждан. Но мы можем однозначно и четко говорить о том, что количество убийств в этом году по сравнению с прошлым имеет тенденцию к уменьшению. (По данным ГПУ число умышленных убийств и покушений на убийство в I полугодии 2016 года снизилось до 1041 с 1973 в I  полугодии 2015 г., то есть на 47,2% — ред.)

Очень важный аспект — незаконное завладение транспортными средствами, но я вам хочу сказать, что в этом направлении есть серьезные прорывы и результаты. Мы работаем над этим. (По данным департамента информационной поддержки и координации Нацполиции Украины, за 8 мес. 2016 г. число угонов автомобилей снизилось до 6943 — с 7082 за 8 мес. 2015 года, то есть на 2% — ред.).

— Так может быть, есть смысл усилить ответственность за имущественные преступления?

— Вряд ли можно говорить о том, что усиление ответственности каким-то образом решит проблему. Но в тоже время надо отметить, что у Национальной полиции долго не было полномочий, связанных с реализацией оперативно-розыскных мероприятий. Изменения в закон об ОРД (оперативно-розыскной деятельности — Ред) вступили в силу всего-навсего в мае текущего года, а все остальные процедуры, связанные с доработкой законодательства, тоже затянулись. А ведь оперативно-розыскная деятельность —  это предупреждение тяжких и особо тяжких преступлений. Но  сегодня обороты набираются. Я вас уверяю, что все организационные мероприятия, которые реализуются в рамках оперативно-розыскной деятельности, не заставят долго ждать результатов.

Об уровне подготовки полицейских

— 130 тысяч сотрудников Нацполиции, для такой страны как Украина, — это много или мало?

— Однозначно — немного. Безусловно, не буду оперировать категорией «мало», но я вам скажу, что практика европейских стран дает нам четкое понимание того, что мы не являемся страной полицейского формата, в которой количество сотрудников полиции на 100 тыс. населения находится какой-то неосязаемой запредельной составляющей.

— Как вы оцениваете уровень профессионализма новых полицейских, которые проходили аттестацию, и обучение которых длилось всего-навсего три месяца?

— Если мы говорим о наборе новых сотрудников в Национальную полицию, то на сегодня практически каждый восьмой принят на работу из среды вне системы. Поэтому процесс обновления продолжается. Идет набор сотрудников в большинстве территориальных подразделений полиции. Я считаю, что все мероприятия по очищению и обновлению системы дадут позитивный результат, поскольку очень много людей в нашем обществе хотят изменить эту страну и жить в правовом государстве.

— Вы не ответили на мой вопрос о том, хватает ли трех месяцев для качественной подготовки полицейских? Это ведь все-таки не лес рубить.

— Даже и лес рубить надо умеючи. Программы подготовки постоянно дорабатываются и человек, вступивший в ряды Национальной полиции, проходит постоянные курсы переподготовки и переквалификации.  В этом вопросе нам также помогают иностранные партнеры. Очень много сотрудников полиции прошли переподготовку в Турции, Польше. Международные контакты позволяют нам привлекать общественников, организации как государственного, так и негосударственного секторов.

— Вы проводили внутренние исследования на предмет того, насколько изменился уровень коррумпированности в рядах полиции?

— Мне кажется, в данном случае было бы корректнее говорить об исследованиях извне, чтобы исключить манипуляции. Исходя из положений Закона Украины «О Национальной полиции», оценку деятельности полиции дает общество. А мы отдаем себе отчет в целях, которые наметили перед собой, и путях, посредством которых будем этой цели достигать.

— Изменилось ли сегодня что-то, по вашему мнению, с таким явлением, как «мажорство»? Когда родственники влиятельных чиновников и политиков легко уходят от ответственности за правонарушения.

— Одним из принципов деятельности Национальной полиции является верховенство права. Исходя из этого, могу гарантировать, что других позиций, кроме как «перед законом все равны», в деятельности Национальной полиции быть не может. Мажоры – это такое условное явление, которое является пережитком стереотипного формата, укоренившегося, в том числе, в силу социального разрыва. Поэтому, когда мы говорим о том, что закон — один для всех, то такое понятие, как «мажор», не имеет права на жизнь.

— То, о чем вы говорите, — это лишь теория. А на практике мы часто видим совершено другую картину…

— Скажу так: если кто-то рассчитывал на то, что утром проснется в новом государстве, то это вряд ли это возможно. Изменения могут быть лишь когда наберется критическая масса людей, которые хотят этих изменений. Изменения должны начаться с каждого.  Каждый должен для себя принять неотвратимость наказания и верховенство права. Поэтому, когда мы говорим о том, что 130 тыс. сотрудников полиции в один день должны измениться, то вряд ли это возможно. С другой стороны, вряд ли можно ставить всех в один ряд и говорить, что все 130 тысяч — плохие.

Поверьте мне, в ходе проведения аттестации я встречался со многими людьми, которым при жизни памятник ставить нужно.  При таком уровне социального обеспечения, на котором находятся они,  уровень самоотдачи, с которой они решают повседневные задачи, это — пример для подражания.  И чем больше таких людей мы привлечем в систему извне, и чем больше таких людей сформируют новое понимание того, что они должны делать в структуре Национальной полиции, — тем больше шансов на то, что срок перехода нашего государства к четкому пониманию правового государства будет сокращаться, сокращаться и еще раз сокращаться.

— Вы говорите о критической массе, которая станет, скажем так, движущей силой для качественных изменений. И сколько, на ваш взгляд, нам еще ждать формирования этой критической массы?

— Нам, это кому? Людям, которые готовы меняться? Так вот, начинаем меняться с себя. Каждый, кто хочет изменений, должен для себя понять, что садясь в автомобиль, необходимо пристегнуться ремнем безопасности, идя по улице, не надо бросать мимо урны ни бумажку, ни бутылку, и так далее. Это — минимальные нормы. Есть очень хорошая теория разбитых окон (рассматривает мелкие правонарушения как активный фактор, влияющий на уровень преступности в целом — ред.) Я вас уверю, что как раз это и есть основа успеха, когда каждый для себя примет за норму обязательное выполнение тех норм и правил, которые приняты в обществе и в законе. Это — ключевой момент, позволяющий сказать, что мы изменяем государство, тогда у нас все получится.

— Как так называемый закон Савченко повлиял на уровень преступности в стране?

— Я бы не хотел давать оценок деятельности депутатов и законопроектов, ими разрабатываемых. Скажу одно: последствия реализации этого закона -не самые лучшие для общества.

— Ранее вы упомянули о социальном обеспечении полицейских. В бюджете текущего года на нужды Нацполиции была заложена сумма 13,9 млрд грн, в проекте госбюджета на 2017 год  заложено 15, 5 млрд грн. Арсен Аваков просил 23 млрд. Как вы прокомментируете эти данные?

— В следующем году сумма, выделенная на финансирование Национальной полиции, составляет  15 млрд 429 млн, это если быть точным. Что это нам дает? Проведу аналогию с 2016 годом. Сумма 13, 922 млрд (текущий год) обеспечивает на 87% зарплатный фонд. Причем при минимальной зарплате 3 тысячи 200 грн.  Но не стоит забывать о том, что за этот год мы запустили новый проект «Патрульная полиция».  А это, естественно, дополнительные расходы.

Чтобы требовать от человека выполнения каких-то задач, ему необходимо создать определенные условия. Надеяться на то, что человек, наделенный государственными полномочиями и широкими правами, за зарплату 3,2 тыс. грн без каких-либо социальных страховок и других плюсов сможет в полной мере выполнить поставленные задачи, не приходится. Большинство сотрудников полиции, как и все граждане Украины, имеют семьи, детей, обязательства перед родными и близкими, которые пребывают у них на содержании. При таком уровне материального обеспечения очень сложно оставаться, по меньшей мере, в физической форме.

Исходя из этого, добавляя сюда и коммунальную составляющую, было решено повысить стандарты социального обеспечения сотрудников полиции. К примеру, участковый в следующем году будет получать 6 тыс. грн, минимальная зарплата следователей и оперативных сотрудников составит 10 тыс грн. Формирование этой социальной подушки повышает стимул для работы. Но это — не единственный фактор.

— Выделите еще ключевые факторы.

— Если 87%  выделенных бюджетных средств уходит на зарплатный фонд, то на развитие материально-технического обеспечения остается всего ничего — порядка 1,7 млрд грн. В этой связи хочу напомнить, что у нас на балансе для выполнения тех задач, которые стоят перед полицией, находится 14 тыс. автомобилей.

Кроме того, в порядке, определенном законодательством, мы должны переодеть всю полицию. Общая потребность по форменной одежде составляет 1,3 млрд грн.  Потребность в обеспечении горюче-смазочными материалами составляет свыше 1 млрд грн в год.  Понимая разницу в цифрах между финансированием и потребностями, безусловно министр, как человек, возглавляющий всю структуру МВД, абсолютно обоснованно вносит на рассмотрение Кабинета министров и Верховной Рады цифры, которые реально помогут не только обеспечить сегодняшнюю потребность, но и развитие. Развитие, которое в конечном итоге должно стать залогом успеха и повышения эффективности деятельности Национальной полиции.

— Вы вспомнили об авто, находящихся на балансе полиции. А почему их новые полицейские так часто разбивают?

— Давайте будем откровенными: мало верится в то, что еще три года назад сотрудники ГАИ или других служб ездили настолько идеально, что не было ни одного ДТП с их участием. Другой вопрос, насколько открытой была информация и насколько честно об этом говорили. Я вас уверяю: раньше машин билось не меньше, если не сказать, что еще больше. Другой вопрос, насколько открыта сегодня национальная полиция для обсуждения в обществе таких проблем.

Есть еще один аспект. Сегодня сотрудник Национальной полиции, невзирая ни на какие уговоры, не идет на решение вопросов в финансовом формате с правонарушителем. Точно также открыто мы относимся и к проблематике, связанной с использованием материально-технического ресурса. Более того, из общего массива ДТП, в которых так или иначе были задействованы автомобили патрульной полиции, большинство происходят не по вине сотрудников полиции. И здесь мы также абсолютно открыты, обнародуем все цифры. (Как сообщили Hubs в ходе согласования интервью, новые партрульные разбили в ДТП 506 автомобилей. При этом сказать, сколько аварий случилось по вине патрульных, пока нельзя, поскольку продолжаются суды. Статистика по числу милицейских  автомобилей, которые пострадали в ДТП в прошлые годы, закрыта. — ред.) Все проблемы для нас ясны, мы понимаем, каким образом делать корректировки в вопросах обучения и подготовки, и знаем, как устранять существующие недостатки.

— С учетом увеличения уровня преступности, с учетом менталитета украинцев и прочих нюансов, как вы относитесь к вопросу разрешения на свободное ношение огнестрельного оружия?

—Я думаю, что говорить о тотальном предоставлении права на ношение короткоствольного огнестрельного оружия речь идти не должна. Но закон уже сейчас позволяет определенным категориям граждан пользоваться оружием травматического действия. Поэтому я думаю, что поэтапно этот вопрос будет решаться, но говорить, что одним махом и в один день можно разрешить носить короткоствольное оружие, будет некорректно.

— В заключение прокомментируйте тематику «крышевания» правоохранителями незаконной добычи янтаря, а также подпольных казино, которых у нас де-юре нет, но де-факто, все мы знаем, что они живут и процветают под различными вывесками.

— Вопрос игрового  бизнеса разрешится в зале Верховной Рады. Тут мы снова возвращаемся к вопросу правосознания граждан. Если существуют казино, игровые залы, значит, существует запрос.

Что касается янтаря, то необходимо четко понимать: сегодня эта сфера не урегулирована нормативно. В данном случае действия граждан, которые принимают участие в добыче янтаря, входят в спектр понимания правосознания или его отсутствия. Вот как раз воспитание правосознания — это задача общества, это — задача государства, это — долг каждого в определении своей позиции по отношению к закону.