Григорий Мамка: в Украине кардинально и хаотично начали уничтожать правоохранительную систему

Отставка экс-главы Национальной полиции Хатии Деканоидзе логично спровоцировала новую волну обсуждений: а есть ли реформа правоохранительных органов в Украине? Безусловно, все зависит от того, кто и как воспринимает этот самый загадочный и заезженный в последние десять лет для Украины термин. Если убрать вербально-лирическую шелуху о заложенном фундаменте для развития Нацполиции, озвученную г-жой Деканоидзе на брифинге по случаю увольнения, то оценка процесса работы правоохранительных органов делается по достаточно простым параметрам – динамика уровня преступности и эффективности борьбы с ней в виде наказаний. Но никак не по абстрактному уровню доверия населения, который в качестве так называемого KPI в свое время пытались внедрить усердные общественники.

А вот статистика как раз неутешительная. Например, по данным генпрокурора Юрия Луценко, общее количество правонарушений в Украине растет: за 7 месяцев 2016 г. зарегистрировано 410 тыс. уголовных правонарушений, что на 25% больше по сравнению с аналогичным периодом 2015 г. В недавнем интервью Hubs замглавы Нацполции Константин Бушуев, наоборот, убеждал в положительном тренде борьбы с преступностью и пояснял, что, мол, статистика говорит об обратном.

Hubs представляет иную точку зрения на происходящие процессы – взгляд Григория Мамки, экс-замначальника Главного следственного управления Нацполиции, который работал в правоохранительных органах с 1994 г. Интервью записано до трагедии в с. Княжичи Киевской обл.  Однако в беседе речь идет как раз о том, почему такая несогласованность в действиях правоохранителей может происходить и в будущем.

— В Украине создано или находятся в процессе создания много разных правоохранительных институтов – Нацполиция, НАБУ, ГБР, Служба финрасследований, ГПУ, САП, Военная прокуратура… Ранее много говорили о муниципальной полиции. Что, на ваш взгляд, вообще происходит с так называемой реформой правоохранительных органов? Была ли предложена в 2014-2015 гг. стратегия комплексной реформы правоохранительных органов как таковая?

— Проблема в том, что эти многочисленные органы и подразделения создавались хаотично. В процессе реформирования расписывались полномочия и подследственность этих структур. Но по результатам мы все наблюдаем конфликты между НАБУ и Генпрокуратурой. Так не должно быть. Проблема состоит в том, что в Украине как раз нет интересующей вас стратегии реформирования и создания новых правоохранительных органов. Без четкого разграничения по направлениям работы в законодательстве подобные конфликты и пересечения в работе правоохранителей неизбежны.

Эти подразделения по факту занимаются теми производствами, в которых субъективно видят актуальность. Нет единого руководителя, формирующего стратегию расследований по тому или иному направлению в четком соответствии с законодательством. А когда много командиров, то подчиненные, совершенно естественно, не понимают, чем им заниматься.

— Но в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК) подследственность между этими органами вроде бы разграничена?

— Ключевая фраза – «вроде бы разграничена». В Кодексе и в законах недостаточно внятно расписаны эти направления деятельности. Действует принцип: что не запрещено, то разрешено. Он приводит к двойным трактовкам, дублированию полномочий и прочим негативным последствиям. А еще приводит к возникновению на практике «альтернативной подследственности» – это когда правонарушение расследует тот орган, который первым внес данные в ЕРДР. Вот почему, например, все чаще можно прочесть в СМИ или услышать от политиков, что НАБУ расследует дела, которые им не подследственны.

Приведу аналогию с судебной системой. Да, ее необходимо реформировать, обозначить всю вертикаль и инстанции судебных производств. Но одна из проблем в качестве работы судебной системы заключается в том, как сформулированы санкции в статьях Уголовного кодекса. Если в санкции статьи, например, указана возможность лишения свободы на срок от 3 до 7 лет, то такая «альтернатива» дает судье возможности для злоупотреблений. Если бы санкция была сформулирована четко, – например, 4 года, то возможность злоупотреблений была бы исключена.

— Вы в 2014-2015 гг. работали в системе МВД. Что происходило внутри – кто-то пытался создавать концепцию реформирования?

— После выборов в парламент в 2014 г. ряд сотрудников следственного управления, в число которых входил и я, проанализировав ситуацию, пришли к выводу, что реформы в том виде, в котором о них начали заявлять на высшем уровне, не дадут быстрого и качественного результата. Вместе с экс-замминистра внутренних дел и начальником Главного следственного управления (ГСУ) Виталием Сакалом (уволен в мае 2015 г. по собственному желанию после требований Минюста уволить чиновника в порядке люстрации – Ред.) мы предложили концепцию целого пакета изменений в сам УПК. Так как считали, что после его изменения можно будет качественно построить работающую систему.

Ее презентовали многим народным депутатам и членам Кабмина. Наши предложения заключались, например, в том, чтобы прокурор занимался поддержкой обвинений в суде. Предлагали выделить орган дознания, который бы проводил проверки до 70% заявлений о преступлениях небольшой или средней тяжести. То есть хотели наделить сотрудников полномочиями по закону принимать решения. При этом 30% преступлений (тяжких и особо тяжких) от общего вала должны были вести следователи правоохранительных органов (планируемой Нацполиции, НАБУ или др.) Это нужно было для того, чтобы дать больше времени следователям на расследования и, соответственно, требовать от них качественного результата. Это давало всем звеньям более четкие полномочия и ответственность.

С нашими предложениями ознакомились и тут же благополучно о них забыли. Не было политического решения о том, чтобы кто-то начал их хотя бы обсуждать. При этом я не видел ни одной концепции реформирования правоохранительной системы.

— А как создавался Закон «О Национальной полиции»?

— Мне сложно это комментировать. Скажу лишь, что люди, которые его писали, получили генеральские звания. Нам говорили, что Нацполиция будет правопреемником МВД, вдвое сократят штат и сэкономят деньги налогоплательщиков. Но под этой ширмой был создан новый орган, который влился в систему МВД, а нагрузка на бюджет только увеличилась.

Концепцию, повторюсь, никто не презентовал, какого-то пошагового плана – кто и за какой процесс должен отвечать – не было. А на очереди — новые эксперименты и законодательные инициативы по реформированию: сделать из оперативников и следователей детективов, статус и полномочия которых не определен законом. Поэтому вопрос о том, как писался закон, какие цели преследовали его авторы, и главное, кто будет нести за это ответственность, – не ко мне.

— Но в 2015 г. КМУ на основе коалиционного соглашения и программы правительства принял план мероприятий по реформированию множества сфер деятельности, в том числе правоохранительной…

— Кабмин не может принимать решения, например, относительно организации работы следственных органов. В продолжение заявленной ранее инициативы ввести в Нацполицию институт детективов. Сейчас в некоторых регионах проводятся соответствующие эксперименты. То есть снова пытаются внедрить непродуманные решения. Детективов в законе нет, полномочий у них нет. Но есть термин – детектив. Как на деле происходит эксперимент? Из уголовного розыска оперативников назначают на должности в следственный отдел. Назначают руководителя такого гибрида. Он по бумагам — следователь, по функциональным обязанностям должен заниматься и оперативной работой. А где-то в уме он вообще – «детектив». Вот и вся реформа. Но это — не компетенция уровня Кабмина – вникать в такие нюансы.

— Хатия Деканоидзе при увольнении заявила, что создала фундамент для развития новой полиции. Как вы оцениваете это заявление и результаты того, что у Арсена Авакова называют реформированием милиции?

— По поводу фундамента очень спорный вопрос. Во-первых, «фундамент» закладывался до принятия закона – в патрульную полицию набирали до действия закона. Хатии Деканоидзе тогда на должности главы Нацполиции не было. Во-вторых, может, в ее понимании и есть какой-то фундамент, но то, что сделала она как руководитель – это хаотические действия без программы, которые привели к увеличению преступности.

Деканоидзе за год работы акцентировала внимание на показателях, которые общество не интересуют. Например, она сказала, что расследуются преступления, которыми нанесен ущерб в 508 млн грн. Но откуда такая цифра? И главное: общество интересует – сколько возмещено убытков, а не нанесено. Можно говорить о том, что в Украине кардинально и хаотично начали уничтожать правоохранительную систему.

Когда идет реформирование органа, то сначала определяется его юридический статус, пишется штатное расписание, функциональные обязанности. Хотите новость? В некоторых областях до сих пор не приняты ни штатное расписание, ни функциональные обязанности. Вопрос: чем тогда там занимаются сотрудники полиции?

Много вопросов к тому, как была проведена так называемая аттестация. Программы плана и методологии отбора нет до сих пор, спустя год. Аттестационные комиссии нередко меняли состав под конкретных людей. Правоохранителей зачем-то заставляли проходить тесты для работников банковской системы в части оформления кредита. Каким образом туда попал этот тест, никто не говорит. Далее. После прохождения собеседования кандидатов начали предупреждать, что через два месяца ожидается сокращение штата. Поэтому, если должность не будет предложена, то их просто уволят даже при положительной аттестации. Обязывали подписывать бумаги о предварительном согласии с таким решением. Так это реформа, когда понятны цели, функции, материальные и людские ресурсы под их выполнение? Или это просто бесцельная кадровая чистка?

Я адресовал эти вопросы одному из советников министра Арсена Авакова. Он перезвонил мне, сказал, что, мол, разобрался и предупреждения об увольнении были сделаны случайно.

— Генпрокуратура в сентябре заявила, что статистика преступлений по сравнению с прошлым годом в среднем возросла на 30-40%. В интервью Hubs зам Деканиодзе Константин Бушуев, признав общее увеличение преступлений, уверял, что, например, количество убийств в этом году по сравнению с прошлым снизилось. По данным того же ГПУ, количество умышленных убийств и покушений якобы снизилось на 47%. Как общественности разобраться в этой статистике? Общее увеличение преступных действий – это временное явление ввиду реформы МВД или уже начались необратимые процессы?

— На сегодня единственный объективный источник статистики – это Единый реестр досудебного расследования (ЕРДР). Ответственна за ведение ЕРДР – Генпрокуратура. Поэтому ориентироваться надо именно на статистику ГПУ. Все остальные данные об уровне преступности и борьбы с ней – свободное творчество отдельных госорганов.

По поводу причин увеличения преступности. Выше я говорил, что это — результат отсутствия какой-либо стратегии по реформированию. Руководство же Нацполции негативные показатели объясняло, например, тем, что полицейские сейчас регистрируют все заявления о преступлении, а раньше милиция, мол, их скрывала. Считаю, что они сильно переборщили с таким заявлением. Об этом мы слышим на протяжении двух с половиной лет. Так почему увеличение зарегистрированных преступлений произошло сейчас?

— Кстати, большое количество ДТП с патрульными руководство Нацполиции также неоднократно поясняло тем, что такое впечатление сложилось на фоне того, что ранее ДТП с милиционерами также скрывались от общественности…

— Во-первых, если есть скрытые от общественности цифры прошлых лет, то назовите их. Во-вторых, обращаю внимание на иной аспект. Если вы — руководитель и реформатор, пришли начать все с чистого листа, то зачем заниматься сравнением с прошлыми периодами и оправдывать таким образом неудачи? Какое отношение имеют ДТП с новыми патрульными к «старой милиции»? Отвечайте исключительно за свои действия. Объясните, почему такое количество ДТП произошло? Объясните, почему СМИ выкладывают видео автосвалок с побитыми транспортными средствами? Объясните, почему эти авто не ремонтируются? Объясните, кто и как страховал эти авто, и почему журналисты публикуют информацию о коррупционных схемах со страховками? Где информация о том, кто несет ответственность за всю ситуацию, и как в течение трех месяцев учили и отбирали патрульных? По факту происходит не реформирование, а сплошная PR-акция.

— Вы в правоохранительных органах работаете с 1994 г. В 2016 г. произошла длинная история с вашим увольнением после негативного вердикта аттестационной комиссии. Из ваших интервью видно, что суть конфликта намного глубже. Почему вы прекратили карьеру в Нацполиции после восстановления по суду и какая сейчас ситуация с судебными разбирательствами?

— Много сотрудников после принятия закона сомневались: идти на работу в полицию, или нет? Мало кто понимал, во что реформируется правоохранительный орган, какие будут условия работы. Никто из них не просил: увеличьте зарплату в 100 раз. Мои подчиненные последние два года получали неплохую зарплату. Речь идет о 64 следователях в подразделении, которое я возглавлял. Им постановлением Кабмина Арсения Яценюка была поднята зарплата до 30 тыс. грн в месяц. Они сутками могли находиться на работе, расследовали в основном «важняки» (тяжкие и особо тяжкие преступления – Ред.). Мы еще в 2014 г. сказали: поднимите зарплату и мы покажем результат.

— И какой результат вы показали? 

— Мы возместили ущерб бюджету на сумму 678 млн грн, плюс в ходе расследований обеспечили добровольное возмещение на сумму 2,6 млрд грн. Эти данные подписаны руководством и были представлены в аттестационном листе комиссии. Но это, очевидно, не тот параметр, который интересовал ее членов.

В виду непонимания того, какая реформа делается, восемь следователей уволились по собственному желанию. Еще двух уволили, как и меня, якобы по непрофпригодности на основании публикаций на сомнительных сайтах в Интернет. Сейчас они все работают адвокатами, никто без работы не остался.

Относительно моей ситуации. Какие-то только публикации и небылицы не писались о том, что я всех «крышую» и выполняю преступные действия. Первые публикации против меня появились по уголовному производству, связанному с Укрсоцбанком (расследования, связанные с Сергеем Курченко – Ред.). Я лично инициировал рапортом на министра служебное расследование против меня же по изложенной информации. Вывод – обвинения против меня были надуманные. В течение восьми месяцев я выиграл суд против адвоката Вадима Хабибуллина по этим эпизодам.

— По какой еще вашей деятельности были служебные расследования или судебные процессы?

— Были еще после выступления Михеила Саакашвили в Харькове в начале 2016 г. Он заявил, что Мамка приехал и закрыл IT-бизнес в городе. Но я до этого не был в Харькове два года. А приехать, закрыть или открыть бизнес – у меня нет таких полномочий.

— Но вас же представили кукловодом, что это вы инициировали расследования там по «айтишникам»?

— После выступления Саакашвили я тоже написал рапорт – проведите служебное расследование. В Администрации Президента даже состоялось совещание по этой ситуации. События происходили в бытность Хатией Деканоидзе главой Нацполиции и Давидом Сакварелидзе замгенпрокурора. Но почему-то никакие обвинения в мой адрес доказаны не были.

— Знаю активистов, которые обвиняют вас в том, что из-за ареста квартир в скандальном ЖК «Коцюбинское» несколько лет назад было заморожено строительство домов. Против вас проводились акции. Потом с части квартир сняли арест и строительство продолжилось…

— Застройщик взял кредит в одном из банков по договорам ипотеки, потом взял кредит в другом под тот же залог, но без уведомления первому банку. Деньги были выведены, стройка заморожена. Пострадавший банк обратился в милицию для того, чтобы заблокировать активы, находящиеся в двойном залоге. Я наложил арест на все дома и квартиры этого ЖК. Арестом запрещено только отчуждать недвижимость, но никак не остановлено право пользования жильем или процесс строительства.

Следователи провели экономические экспертизы, исследовали ситуацию в пострадавших банках («Надра» и «Альфа-Банк Украина»), допросили свидетелей. После этого мы сняли арест с части квартир.

— Но в сознании людей вы остались главным виновным в приостановке строительства.

— Люди действительно пришли с барабанами и детьми под МВД. Я вышел к ним. Они говорят: «Мамка, будь мужчиной, верни квартиры». Я пояснил людям, что снял арест с части квартир после проверки всех документов и опроса свидетелей. Но следователи обнаружили двойные продажи квартир, продажи квартир по подложным документам и другие махинации. С этих квартир я принципиально арест не снимал. Когда меня уже перевели на должность в подразделение милиции Киевской области, ГСУ направило дело в суд по Камынину (Анатолий Камынин был руководителем обанкротившегося застройщика – Ред.).

Когда с Киевской области меня снова переводят в центральный аппарат, приходят представители этих же активистов. И говорят, что они разобрались, и что мои действия были правильными. А также попросили помочь, так как у них кто-то решил забрать квартиры.

— Почему Саакашвили проявлял такое внимание к вашей персоне? Вы в интервью заявляли, что он тем самым подыгрывает контрабандистам в Одесской области. Буквально недавно произошел погром в админздании Одесской таможни какими-то людьми в камуфляжной форме. Местный общественник Марк Гордиенко заявил, что это — ОПГ из Киева, крышующая «ореховую мафию». Вы же ранее говорили, что Гордиенко сам причастен к избиению на таможне оперативников полиции, которые расследовали нарушения. Известно ли вам, что вообще происходит на Одесской таможне?

— С Саакашвили я ни разу не встречался. То, что такой амбициозный политик зациклился на моей фамилии, даже несколько льстит. Но я никого и ничего не «крышевал». А на каком основании глава обладминистрации делает свои заявления, мне непонятно. Я уже давно не занимаю должность в полиции, а Одесскую таможню кто-то продолжает «крышевать»… Что мешало последние полгода экс-губернатору сказать правду, кто же ее «крышует»? Если Мамка «крышует», ну я готов отвечать. Если «крышуешь», то деньги возят. Разве проблема — найти людей, которые мне возят деньги?

— Вам все равно по долгу службы в ГСУ приходилось разбираться, что произошло в связи с избиением оперативника полиции. Что там все-таки происходит?

— Вся беда в размерах таможенных платежей при оформлении импортного товара. Кому-то они рассчитываются меньше, кому-то больше. Курируют это 5-6 человек, которые занимаются схемами уклонения от уплаты таможенных платежей. Они так давно там обосновались, что из рядовых таможенников «выращивают» руководителей.

Мы начали уголовное производство по заявлению Одесского морского порта. Там думали, что я ничего не буду делать. Но мы начали заниматься расследованием по этому делу. В ходе следственных действий и побили сотрудника полиции. По этому факту я внес в ЕРДР уголовное производство, потому что начальник Одесского УВБ, который допрашивал потерпевшего сотрудника, начал с того, что спросил: «Ты расскажи, сколько Мамка тебе платит?» А этот оперативник Мамку в жизни не видел.

— У Саакашвили какая роль в этом процессе? Он на что-то влиял или просто делал заявления?

— Просто слова говорил. А обращения, которые он передал президенту, попали к Сакварелидзе. Они что-то там проверяли, но это ничем не закончилось.

— По данным Нацсовета реформ, по состоянию на 31 октября аттестацию не прошли 26% руководителей высшего звена Нацполиции, 14% – среднего звена. Некомплект полицейских сейчас составляет почти 19 тыс. чел. (в наличии более 99 тыс. полицейских). На ваш взгляд, не произойдет ли так, что некомплект будет ликвидироваться за счет формального прохождения конкурса или переаттестации?

— Однозначно, что будет формальное доукомплектование. Вопрос в том, кто даже формально пойдет работать.

— В стране много безработных, на зарплату в 8-9 тыс. грн пойдут….

— Но мы же не хотим, чтобы правопорядок обеспечивали люди без образования. Или чтобы следователь, который будет решать судьбу людей, тоже без образования был.

Все сейчас гордятся патрульной полицией. По закону каждый сотрудник должен был пройти люстрационную имущественную проверку. Но ни одной такой проверки при зачислении патрульных на должность проведено не было. А в следственные органы мало сейчас кто хочет идти. Следователям надо вести одновременно от 200 производств.

— Это реальные цифры?

— Реальные цифры до 1000. Но реальной инвентаризации никто не проводил. И не проведет. Обычно около 25% производств – это тяжкие, особо тяжкие и резонансные преступления. С какого-то момента сработал процесс накопления вала таких начатых расследований. По закону уголовные производства, которые направлены в суд, должен хранить прокурор. Но еще генпрокурор Виктор Пшонка написал письмо – мол, пусть это все сохраняет милиция. И до сих пор полиция на основании решения беглого прокурора держит у себя производства. Ответственности за такие действия никто не несет. Реальную ситуацию тоже никто не знает.

— По статистике, из более 99 тыс. полицейских только 15,6 тыс. впервые приняты на службу. В обществе бытует мнение, что «старая милиция» якобы «поглотила» новую полицию, а реформа буксует из-за старых кадров и таких, как вы, уволенных правоохранителей. А в чем, по-вашему, первопричина?

— Для того, чтобы провести реформу, ее сначала надо было разработать. Обсуждать старые или новые кадры не совсем профессионально. Есть сотрудник полиции, который должен качественно выполнять функциональные обязанности. Если выполняет ненадлежаще – необходимо поднимать вопрос о возможности пребывания его на должности.

Когда соблюдаешь линию закона – это не каждому нравится. Особенно «людям с деньгами». Если и начали что-то убирать, необходимо заменить чем-то. Этого не сделали и получили системный вакуум.

— Как можно добиться, чтобы появилось доверие к действиям правоохранителей, а в обществе не было мнения о том, что во всем виноваты «старые кадры»?

— Необходимо создать реальный профсоюз, который бы действительно защищал права сотрудников ОВД. Который имеет доступ к материалам и наделен правом рассматривать жалобы граждан на действия полиции. И главное, к выводам профсоюза обязано прислушиваться руководство, а не вести с ним бесконечные судебные тяжбы, как это было в бытность Деканоидзе.

— Нашумевшее обсуждение в обществе введения понятия «презумпция правоты полицейского» – это действительно исправление законодательных ошибок или попытка отвести внимание от ошибок при подготовке полицейских, которые были расстреляны в Днепре?

— Из всех 11-12 блоков изменений, которые хочет внести руководство МВД, я практически ни по одному из блоков не увидел нововведений. Только зафиксировал предложения по ухудшению прав человека. Например, сейчас для установления личности человека можно задержать на 3 часа. Предложили продлить этот срок до 24 часов. Чтобы установить личность, при современных средствах идентификации так много времени не надо. Если полицейскому мало три часа, то это — вопрос к его профпригодности. Если анализировать другие предложения, то в законодательстве они и так уже описаны. Зачем их дублировать? Может, лучше обучить им и соблюдать?!

— В проекте бюджета на 2017 г. на центральный аппарат МВД выделяется чуть выше 5 млрд грн, а на всю Нацполицию – около 15 млрд грн. Как бы вы прокомментировали такое несколько странное соотношение?

— МВД просто продублировало структуру Нацполиции для контроля функций. Если есть дублирование – расходы растут. Штат растет. Уже возникла проблема дефицита помещений. В Киеве из помещений некоторых районных УВД переселяют следователей в какие-то жуткие по условиям работы кабинеты. А все потому, что для сотрудников аппарата Нацполиции уже мало места на Богомольца.

Сейчас также упорно ходит информация о намерениях создать следствие при разных департаментах. Не хочу в это верить, потому что это — утопия. Есть ключевой вопрос: сколько будет после этого начальников ГСУ? Кому они будут подчиняться и кто будет отвечать за законность решений? Ведь есть уже горький опыт в 2010 г. создания отдельного следствия при УБОПе, которое просуществовало чуть больше года и было упразднено.

— Удалось ли министру Авакову деполитизировать свой пост, как он обещал еще при своем назначении?

— Не удалось. И, к сожалению, если правоохранительный орган втянут в политику, то он всегда будет виноват. Не будет реформ и конкретных результатов. Если министр МВД — политическая фигура, а не специалист в правоохранительной сфере, мы навсегда застрянем в политике. Будут ситуации, схожие на недавний результат возле Лукьяновского СИЗО, когда 20 активистов не выпустили конвойный автомобиль с обвиняемыми в Святошинский суд на видеодопрос. Пока мы будем связаны с политикой напрямую, ничего у нас не будет. Закон будет выполняться только в «одни ворота».

— Уволившись из органов, вы объявили о начале своей общественно-политической карьеры. Сейчас выступаете в статусе советника партии «Розумна сила». Что это за политический проект и почему вы в нем участвуете?

— Напомню, что я, как и ряд моих коллег, не согласился с решением об увольнении по якобы профнепригодности. По суду возобновился на должности, был назначен в Донецкую область и при этом нес там службу, выполнял свои обязанности. Да, я оспорил решение об увольнении в суде, но в рамках закона. Со стороны руководства полиции получил в ответ негативную пиар-кампанию.

Не видя мотивации для работы в условиях такого реформирования, уволился по собственному желанию. Тратить нервы и доказывать свою полезность не хотел. Но я продолжаю заниматься юриспруденцией, сдал экзамены и прохожу стажировку на получение права занятия адвокатской деятельностью. Параллельно пришло решение заняться общественно-политической деятельностью в партии «Розумна сила», идея о создании которой с ее нынешним лидером Александром Соловьевым возникла еще два года назад. Я — член партии и ее советник. Мы хотим добиться реальных изменений, в том числе в сфере правоохранительной деятельности.

— По поводу силовиков в партии как раз писали много негатива на таких же сайтах, на которых публиковали статьи о том, что Мамка всех «крышует».

— Да нам уже успели оппоненты прицепить клеймо – реваншисты. Только вот если ярлыки фальшивые – они не клеятся. Есть группа единомышленников, которая хочет добиться реальных изменений в стране, а не подсунуть ее народу очередную красивую обертку.

Сейчас мы вырабатываем детальную позицию по многим сферам жизнедеятельности. Уже принимаем участие в довыборах в местные советы в шести областях. Наша политическая ориентация – проукраинский центризм. Украиноцентризм, если хотите. Украина ради самой Украины – только такая концепция поведения власти даст шанс нашей стране выжить.

Мы сейчас идем по протоптанным тропам другими странами и называем это «реформами», хотя эти тропы тот же Евросоюз завели в тупик. Украина и украинцы должны понять, что мир настолько стремительно меняется, что готовых рецептов в нем нет. Никто не приедет и не расскажет, как все поменять к лучшему. Заезжие варяги из Грузии и Европы – это всего лишь варяги. Для них есть интересы только их стран и бизнеса, который они лоббируют. Им и их потомкам не жить в растерзанной Украине.

Наша политсила не приемлет радикальных настроений и не собирается играть на популистских лозунгах. Как силовики, мы много полезного можем сделать именно для самой реформы правоохранительной системы. Для этого, безусловно, надо выигрывать выборы – как местные, так и в центральный законодательный орган.

— А в чем выражаются украиноцентризм и отказ от радикальных позиций?

— Как центристская партия, настаиваем на проукраинской позиции с точки зрения соблюдения международного вооруженного нейтралитета. Украина — огромная страна с большим потенциалом, и мы должны сами побеспокоиться о своей защите, прагматично используя международную помощь.

Добиться мира можно тогда, когда в государстве будет порядок в системе безопасности и правоохранительных органов. Военный конфликт на Донбассе надо решать в первую очередь дипломатическим путем, используя дипломатические приемы, экономические санкции. Но ответ украинских ВСУ при агрессии должен быть всегда симметричным, подготовленным и сильным. Тогда можно на равных вести переговоры с любым визави.

И, конечно, экономическая составляющая. Без сильной экономики и создания хороших условий для людей закончить войну также будет сложно. Пока у нас проводят реформы низкого качества, там война никогда не закончится. Когда Украина начнет правильно развиваться, никто на тех территориях не захочет жить.

— Считаете ли вы, что у государства должна быть монополия на применение силы?

— Государственная монополия на это должна быть, но с учетом того, что силовик должен быть качественно обучен действовать только в рамках закона. Надо четко и ясно прописать все его полномочия. Нельзя бездумно выполнять команды по политическим мотивам. Негативные последствия такого подхода руководства государства на себе уже ощутили все украинцы.