К.Ворушилин: «Три четверти заемщиков-юрлиц — потенциальные «кидалы!»

В ситуации, когда почти каждую неделю какой-то банк объявляют банкротом, Фонд гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ) неизбежно становится одной из центральных фигур финансового рынка. Через это учреждение проходит большая часть имущества ликвидируемых банков, а также у него есть полномочия, позволяющие, когда необходимо, «по-особенному» учесть интересы отдельных влиятельных вкладчиков, которых не устраивает государственный лимит возмещения потерянных вкладов на уровне 200 тыс. грн.

Поэтому не удивительно, что ФГВФЛ постоянно находится в фокусе внимания журналистов, а имя директора-распорядителя Фонда Константина Ворушилина не сходит с полос СМИ. Причем, как правило, его упоминают в негативном контексте, обвиняя в неэффективном управлении активами ликвидируемых банков и неэффективных продажах их активов.

Пресса обвиняет Фонд в том, что он нередко потакает бывшим собственникам неплатежеспособных финучреждений. По рынку также ходят слухи, что частная площадка по продаже активов «УКГ-Мониторинг» связана лично с Константином Ворушилиным и его заместителем Андреем Кияком.

В разговоре с корреспондентом Hubs Константин Ворушилин говорил довольно прямо и открыто. Однако в процессе согласования текста интервью некоторые особо острые моменты пресс-служба фонда либо сгладила, либо удалила. Изначально из текста также исчез вопрос о связях с Ворушилиным и Андреем Кияком «УКГ-Мониторинга».

ОБНОВЛЕНО: пресс-служба прислала ответ на этот вопрос после публикации данного интервью (см. в заключительной части интервью). Пресс-служба не считает этот вопрос закрытым от журналистов, но рассчитывает, что его более компетентно прокомментирует замдиректора-распорядителя Фонда Андрей Кияк.

В то же время Ворушилин пояснил позицию Фонда относительно возможной передачи торгов имуществом ликвидируемых банков на площадку госпредприятия СЕТАМ, как того хочет премьер-министр Арсений Яценюк. Hubs  уже писал об этом в статье «Рынку продажи активов проблемных банков грозит монополизация». 

Редакция предлагает читателям согласованный текст интервью, в котором Ворушилин рассказал о проблемах в украинских банках, своих прогнозах относительно их благополучия в текущем году, прозрачности проведения торгов активами и другим имуществом, а также о скандалах, связанных с ними.

О выплатах для вкладчиках и наличии средств

— Какую сумму в этом году должен выплатить Фонд пострадавшим вкладчикам?

— По состоянию на 1 апреля 2016 года из существенных активных выплат Фонда остались выплаты вкладчикам «Укринбанка» (около 500 млн грн), остальные выплаты проходят по индивидуальным обращениям. Гарантированная сумма выплат по банку «Крещатик», который передан в апреле текущего года, составляет около 2,9 млрд грн.

— Есть ли эти деньги у Фонда?

— У нас есть эти средства, и мы уже часть этой суммы выплатили. Кроме того, мы в этом году уже получили от  неплатежеспособных банков в счет погашения требований Фонда, как кредитора третьей очереди, 2,5 млрд грн (а в прошлом году — 4,5 млрд грн). Я уверен, что если  к нам не придут один-два крупных банка, то обойдемся теми деньгами, которые имеем. На сегодня у Фонда есть большая часть означенной суммы, и часть находится в активах, которые мы надеемся реализовать.

В прошлом году нам было довольно трудно удерживать ситуацию под контролем, и если бы не поддержка Минфина, то не справились бы. В этом году все под контролем, благодаря, в том числе и тем заимствованиям, которые предоставил Минфин.

— Сколько в прошлом году вы получили от Минфина?

— 41,5 млрд грн. На сегодня, с учетом заимствований в 2014, 2015 годах,  мы задолжали министерству 51,6 млрд грн.

— Когда Фонд должен вернуть этот долг и на каких условиях?

— Большую часть денег мы должны возвратить в 2025-2029 годах. Причем мы также должны платить 12% годовых по этому кредиту. Я считаю, что это довольно высокая процентная ставка, учитывая то, что Фонд не является коммерческой структурой. В этом году мы должны выплатить Минфину и Нацбанку 2,4 млрд грн только в качестве процентов. Плюс мы заплатим НБУ по телу кредита 600 млн грн. Как видите, условия заимствования совсем не льготные и не ласковые. Фонд всячески пытается донести до наших кредиторов то, что мы не бизнес-структура и не стоит на нас зарабатывать.

— Но ведь Фонд — самоокупаемая организация…

— Это не совсем так. Ведь наше бремя потом ляжет и на все платежеспособные банки. Кризис, как мы все понимаем, рано или поздно закончится. Хотя, думаю, самое страшное мы уже пережили в прошлом году, в будущем, надеюсь, будет полегче.

О ближайших кандидатах на банкротство среди банков

— То есть в этом году меньше банков обанкротятся?

— Надеюсь, что меньше. Неплатежеспособными могут оказаться, во-первых, те банки, которые не хотят раскрывать структуру собственности и показывать своих бенефициаров. Во-вторых, те, которые не понимают, зачем они присутствуют на рынке. Это так называемые «мелкокарманные» банки.

— Можете привести примеры таких банков?

— Например, был «Велес», который назывался банком, но обслуживал пару десятков клиентов. Когда это учреждение было признано проблемным, его руководство вместе с сотрудниками умудрилось собраться за 8 часов и вывести всю технику, документацию и остальные вещи куда-то за пределы города. Так что к моменту прибытия нашего представителя от финучреждения и след простыл. И когда мы поинтересовались у людей: а где же, собственно, банк «Велес»?, то в ответ услышали, что он больше не арендует помещение по данному адресу.

Можете себе представить банк, которому достаточно одной ночи, чтобы собраться и исчезнуть? Причем вот такие мелкие банки все еще процветают в Украине. Это структуры с непонятными никому функциями, которые обслуживают серый и черный рынки, но их никак нельзя причислить к категории рыночных. У них есть два пути: либо они поумненют и начнут работать по закону, либо НБУ ликвидирует их.

— Есть ли еще причины, почему в этом году следует ожидать еще одной волны «банкопада»?

— Еще одна причина – это февральское решение НБУ, согласно которому действующие банки должны будут уже к 11 января 2017 года нарастить свои уставные капиталы до 300 млн грн. Если это требование не будет пересмотрено, то впоследствии оно может привести к тому, что ряд нормальных региональных, средних и мелких банков будут вынуждены либо уйти с рынка (потому что акционеры не смогут найти нужной суммы), либо объединиться. Сейчас идут обсуждения по этому поводу  с банками, профильным комитетом ВРУ и НБУ. Справедливости ради надо сказать, что НБУ заявил о том, что готов изменить сроки докапитализации.

О продаже активов

— Давайте вернемся к вопросу продажи активов. В марте НБУ приостановил согласование и продажу через Фонд активов ликвидируемых банков, находящихся в залоге у регулятора. Как это отразится на Фонде и когда Нацбанк разморозит торги по таким активам?

— Это никак не отразится на нас. Дело в том, что выдавая банкам рефинанс, НБУ требовал от них какое-то обеспечение. Так что все деньги от реализации этих залогов поступают в Нацбанк за исключением тех кредитов, в отношении которых регулятор прописал, что он забирает, скажем, 25% или 35% от суммы продажи (остальные деньги идут в ликвидируемый банк). Правда, в 90% случаев деньги от реализации залогового банковского имущества направляются в НБУ. Сейчас регулятор решил приостановить продажу активов, находящихся у него в залоге. Возможно, он рассчитывает, что позже сможет через Фонд продать их дороже.

Кстати, мы предлагали НБУ забрать у нас эти активы в погашение кредиторских требований и самому заняться их продажей, но регулятор сказал, что ему удобнее делать это через Фонд. На самом деле продавать залоговые активы никто не хочет. Всегда легче критиковать. И когда НБУ сам занимался неплатежеспособными банками и управлял их активами (еще до принятия закона о Фонде гарантирования), то продажи были неэффективными. Сегодня Фонд делает эту работу намного лучше.

— Недавно ваш заместитель Андрей Кияк заявил, что чем больше НБУ затягивает с продажей залогового имущества ликвидируемых банков, тем меньше шансов получить живые деньги. Вы согласны с этой точкой зрения?

— Да. Ведь что такое кредиты? Это все равно что машина свежей рыбы, которую ты можешь продать либо быстро и дешево, либо она протухнет. Кредиты протухают. 80% всех активов ликвидируемых банков — это заимствования, то есть это права требований. Причем кредиты бывают разные. Встречаются и такие, в которых задействованы воровские схемы. Например, займ выдан под залог каких-то ценных бумаг (ЦБ) несуществующей компании «Рога и копыта», которые на самом деле вообще ничего не стоят. А кредиты выдавались многомиллионные. Взять хотя бы СитиКоммерцБанк или Еврогазбанк, где по таким вот схемам выводились деньги.

Фонд пытается сегодня с помощью комиссии по ценным бумагам найти конечных эмитентов тех ЦБ. То есть пытаемся выйти на какого-то там «Ивана Петренко», который является формальным собственником компании «Рога и копыта», выпустившей ценные бумаги. Таким образом, думаем хоть как-то зацепиться. Понятно, что это нелегкая задача и шансы на успех мизерны.

— Обращаетесь ли за помощью в правоохранительные органы?

— Да. Причем очень часто. Есть люди в правоохранительных органах, которые с нами сотрудничают и помогают. Есть также и порядочные судьи, которые воспринимают логику и факты, а не пакет, который им занесли с черного входа. Однако я сегодня не могу похвастаться тем, что мы с помощью правоохранительных органов смогли вернуть активы на баланс какого-то из банков.

— То есть если деньги вывели из финучреждения, то о них можно забыть?

— Нет, отдельные положительные примеры есть. Например, СБУ нам помогает по «Порто-Франко». В этом банке еще до захода временной администрации живой кредитный портфель в 500 млн грн был продан факторинговой компании за одну гривну, а потом был перепродан еще одной структуре. Вот мы с помощью СБУ уже второй год гоняемся за этими кредитами. Это сложная работа. По моим наблюдениям, в нашей стране права кредитора не защищены, поэтому у нас такая слабая банковская система. Ведь три четверти заемщиков-юрлиц — это потенциальные «кидалы»! Если они попали в какую-то сложную финансовую ситуацию, то пытаются изо всех сил не выполнять свои обязательства.

Я могу привести единичные примеры, когда заемщики выполняют обязательства. Например, компания «Агромат» взяла кредит в банке «Форум» и погасила его, а потом перекредитовалась в другом финучреждении. Подавляющее же большинство предприятий даже не собирается рассчитываться с банками по долгам.

Например, авиакомпания МАУ имеет кредит в Златобанке на сумму порядка $16 млн и в Финансах и кредит – на $20 млн, но сейчас представители МАУ ходят по судам и рассказывают, что кредитный договор неправильный и всякие другие вещи. Они делают все что угодно, чтобы только не выполнять свои обязательства.

Кстати, многие заемщики попадаются на удочку бывших собственников неплатежеспособных банков. Что происходит? Топ-менеджеры и сотрудники кредитных департаментов этих банков увольняются и начинают работать на стороне заемщика, которому сами же выдали кредит. То есть они знают все слабые места в законодательстве и советуют клиенту идти в суд и действовать определенным образом – так они зарабатывают на нем. Причем случаев сговора заемщиков и бывших работников ликвидируемых банков масса.

 О конфликтах при ликвидации банков

— Почти год длятся судебные разбирательства между компанией «Каргил» (кредитором Дельта Банка) и Фондом. Как продвигается это дело?

— Накануне введения в банк временной администрации «Каргилл» передал свои права кредитора нескольким должникам «Дельта Банк», у которых были ликвидные залоги. После этого должники обратились к банку о взаимозачете и погашении своих долгов перед банком, т.е. произошло «искусственное» погашение, реальные деньги в банк не поступили.  То есть там та же ситуация: заемщик не желает возвращать деньги банку. В данном случае речь идет о выводе 3 млрд грн.

— Говорят, что, пытаясь вернуть «Дельта Банку» кредиты, выданные Ильичевскому зерновому порту и «Стройбуд-Ильичевск», вы действуете в собственных интересах и в интересах бывшего владельца «Дельта-банка» Николая Лагуна. Как вы прокомментируете такие заявления?

— Во всех подобных разбирательствах у меня единственный интерес, то есть я пытаюсь как можно больше денег выжать из этих активов и вернуть их на баланс банков с целью рассчитаться с кредиторами банка и вернуть деньги, заимствованные у государства. Вот это — мой интерес.

— Каковы шансы, что Фонд выиграет это дело в суде?

— Шансы ровно такие, как и по всем остальным банкам. Например, по банку «Таврика» мы проиграли дело – его собственники вывели деньги. Тем не менее, мы на этом не останавливаемся и пытаемся узнать, где и какие активы, чтобы вернуть их на баланс банка. Вот создали специальное подразделение в Фонде, где собрали бывших работников прокуратуры, милиции. Их задача – расследовать такие дела. Они уже приступили к работе.

О прозрачности торгов активами ликвидируемых банков

— В прессе то и дело появляются публикации о том, что торги активами неплатежеспособных банков проходят непрозрачно. Как бы вы это прокомментировали?

— Знаете, когда я начинал работать в Фонде, то активы банков продавались на конкурсах. То есть давалось объявление о предстоящих торгах, а потом этот конкурс проходил в закрытой комнате. Комиссия рассматривала пакеты предложений – побеждал тот, кто давал больше денег. На такие конкурсы пускали только нужных людей, а ненужных отсекали. Как? Очень просто: приходили возмущенные  люди спортивного телосложения, которые называли себя вкладчиками, оцепляли здание, где проходил конкурс, и не допускали неугодных людей. Так, например, было на конкурсе по продаже активов Брокбизнесбанка.

Сейчас мы запустили электронные торги, суть которых заключается в том, что покупателю не нужно приходить на биржу, а можно наблюдать за торгами, сидя дома за компьютером.

— Насколько прозрачны эти торги?

— Мы все делаем для того, чтоб обеспесить прозрачность торгов. Однако, бывает, что биржи могут вступать в сговор с одним из покупателей и блокируют заявки других. Нам приходится с этим бороться.

— Как боретесь?

— Если в Фонд поступает официальная жалоба от кого-то из покупателей, мы останавливаем торги, объявляем их несостоявшимися, и даже можем приостановить работу с биржей до тех пор, пока не разберемся с конкретным случаем. Некоторые покупатели, видя, что проигрывают, производят DDoS-атаки на биржи (то есть забивают все каналы и никто не может войти в сеть), чтобы остановить торги. Поэтому мы сейчас требуем от бирж, чтобы у них были резервные площадки и дополнительные серверы.

В чем суть электронных торгов? Во-первых, нам важно,  чтобы приняли от всех желающих заявки. Во-вторых, чтобы проводили торги по правилам. Если возникает сомнение в том, что все это соблюдено, мы останавливаем торги. Например, у нас есть один актив Старокиевского банка, который нам никак не удается продать. Мы пытались его реализовать на одной бирже, но торги прервались из-за DDoS-атак. Перенесли торги на другую площадку – ситуация повторилась. То есть покупатели таким вот образом пытаются сбить цену актива.

Мы надеемся, что сможем побороть эту ситуацию. Сейчас набирает обороты госплощадка СЕТАМ и мы надеемся, что она будет способна справиться с такими атаками. Ведь сейчас СЕТАМ инвестирует солидные суммы и в технику, и в людей.

— Известно, что Фонд намеревался утвердить новую концепцию создания электронно-торговой системы, напоминающей систему Prozorro. Однако премьер Арсений Яценюк распорядился перевести все торги активами банков на площадку СЕТАМ…

— Там немножко все не так. По словам Яценюка, из-за того, что на сегодня аккредитованы 32 биржи для проведения электронных торгов, покупатель не всегда знает, куда бежать. Дескать, сделаем одну площадку, куда все будут заходить и выбирать лоты. Теоретически эта идея не так уж и плоха. Но когда торги сосредоточены всего на одной площадке, возникают вопросы, в том числе и со стороны Антимонопольного Комитета (АМКУ)…

Мы прекрасно понимаем, что если сегодня в случае нарушений мы можем внести любую коммерческую структуру в стоп-лист, то в отношении с госпредприятием такое сделать очень сложно.

— Но ведь вы подписали меморандум о сотрудничестве с СЕТАМ?

— Да, подписали, и мы с ними работаем, надеясь, что эта структура станет одним из флагманов по продажам. Ведь сегодня СЕТАМ уже не тот, что был раньше. Это две различные структуры.

— И в чем же разница?

— В конце прошлого года компания перерегистрировалась. Название оставили таким же, но сегодня это уже другое юрлицо, другая компания. Сделаны определенные вложения в развитие техники и в людей. Если я не ошибаюсь, туда инвестировали порядка 50 млн грн. Но, к сожалению, сегодня нельзя сказать, что СЕТАМ полностью готов работать с активами неплатежеспособных банков.

— Почему?

— У них есть опыт продаж различного конфиската (столов, стульев, бытовой и компьютерной техники и проч.) и недвижимости, но они никогда не имели дела с кредитами. А, как я уже сказал, у нас 80% всех активов — это кредиты, то есть права требований. Кто может купить этот билет на войну? Либо сам заемщик, либо – рейдер. И чтобы продавать наш товар, нужны определенные знания и навыки. Нынешние работники СЕТАМ готовятся к таким продажам, набивают шишки, программу совершенствуют. Я верю, что однажды они смогут продавать кредиты. Поэтому мы и развиваем наше сотрудничество с ними. Но это не значит, что мы все торги перебросим на СЕТАМ. Ведь это противоречит законодательству. Кроме того, есть позиция АМКУ о том, что  все участники рынка должны иметь одинаковые конкурентные условия.

— Поступали ли жалобы от участников рынка по поводу возможной монополизации СЕТАМом всех торгов?

— Да, поступали. Ведь упомянутая идея премьера Яценюка прозвучала на открытом расширенном заседании админсовета. Идея понятна и к ней можно по-разному относиться. То есть было предложено перевести все продажи активов на СЕТАМ. Но ни одна торговая площадка в Украине не может потянуть всех активов ликвидируемых банков. Кстати, НБУ хочет продавать все находящееся у него залоговое имущество на СЕТАМ. Не знаю, как это у них получится. Ведь речь идет о более чем 140 млрд грн. Дай бог СЕТАМу реализовать такой большой объем активов – это очень сложно.

Хочу заметить, что пока НБУ не продает находящиеся у него в залоге активы, мы используем площадку СЕТАМ для продажи кредитов, которыми управляем.

Сегодня мы пошли по следующему пути. Все активы ликвидируемых банков будут проходить через наш консолидированный офис, который, наконец-то, уже в рабочем состоянии и его сотрудники технически готовы работать. Сотрудники консолидированного офиса предлагают сделать так: по всем аккредитованным 32-м торговым площадкам будем раскидывать по алфавиту находящиеся у нас в управлении активы. Я согласился с этой идеей.

Мы боремся за то, чтобы торги активами, в том числе и недвижимостью, были максимально прозрачными. Так что мы требуем от бирж следующего. Во-первых, все участники торгов должны быть зарегистрированы. Во-вторых, у них всех должно быть равное право на получение полной информации о лотах. Ведь бывает так, что участник выиграл торги, а потом осознал, что ему эта покупка не нужна. Он пытается отказаться от нее, но по правилам торгов теряет первоначальный взнос (10% от начальной стоимости лота).

— Вас часто критикуют за то, что продаете активы по заниженным ценам…

— Например, нас критиковали за то, что мы продали VАB-лизинг по низкой цене — 51,600 млн грн. Я считаю, что это была классная цена! Хотя  СМИ указывали нам, что там было 150 млн валютного баланса. Но, ребята, у нас сегодня банки с миллиардным балансом продаются, условно, за 1 грн, и никто не хочет брать, потому что там — куча проблем и обязательств. То же самое и с VАB-лизинг – там также немало проблем.

Зная кухню лизинга изнутри, я понимаю, что реально это может стоить столько-то. Хорошо, я готов продать эту лизинговую компанию за 150 млн грн. Вы ее купите? Нет. Я точно не знаю, кто именно ее в итоге приобрел (было несколько претендентов, в том числе и Альфа-Групп и ТАС). Торги пытались сорвать и мы вынуждены были перенести их на резервную площадку. Я повторюсь, что невзирая на нападки, считаю, что данный актив удачно продан. Если бы мы с таким же успехом продавали и другое банковское имущество, находящееся у нас в управлении, я бы был счастлив.

Мы шаг за шагом идем к тому, чтобы сделать продажи как можно более прозрачными. Мы долго думали и дискутировали о том, какую информацию о выставляемых лотах можно давать в объявлении, а какую – нет (речь идет о банковской тайне).

Позднее выработали полный объем критериев по каждому кредиту – думаю, что это поспособствует в будущем тому, чтобы к активам был проявлен больший интерес со стороны покупателей. Мы покажем и состояние залогов, и судебные дела. Надеюсь, что заемщики неплатежеспособных банков  задумаются и решат, что им выгоднее сегодня прибежать в Фонд и закрыть свой кредит, сохранив залог.

О качестве продаваемых активов

— Многие ли заемщики продолжают обслуживать кредиты после банкротства банков?

— К сожалению, таких – единицы, но они время от времени встречаются. Эта ситуация, думаю, будет меняться в лучшую сторону.

Когда кто-то покупает кредит, он приобретает права требования. Например, у нас в залоге много ипотечных кредитов. Когда человек решается приобрести такой актив, он понимает, что покупает кредит, в обеспечении которого, например,  квартира, где кто-то живет (возможно, имеет несовершеннолетних детей), и с этим всем ему придется разбираться.

Или человек покупает залоговый целостный имущественный комплекс – он понимает, что бывший собственник не собирается просто так расставаться со всем этим хозяйством: он может даже держать охрану и провоцировать какие-то стычки. То есть войти в права владения в большинстве случаев очень даже непросто. Так что связываться с такими вот активами могут себе позволить какие-то мощные структуры, которые, купив билет на войну, могут победить в ней.

— Покупают ли коллекторы активы неплатежеспособных банков?

— И так называемые коллекторы, и юридические компании принимают участие в торгах.

— Вы продаете просроченные кредиты?

— Да, конечно. Например, у нас есть огромный портфель просрочки банка «Надра» (большинство – 2008 года), который мы выставляем с большим дисконтом. Причем там много кредитов на 70-200 грн, трудозатраты на которые  намного выше.

В ближайшее время будем выставлять на торги портфели розничных кредитов банков «Надра» и «Дельта».

— Согласно законодательству, Фонд может вводить своих представителей в проблемные банки вместе с куратором НБУ. Насколько эффективны эти меры?

— Да, мы настаивали на этой норме закона и добились этого. Что мы делаем? Мы оцениваем базу вкладчиков и состояние активов, и все это фиксируем. Делаем это для того, чтобы понимать, где и какие активы, в случае, если  банк придет к нам.

— Разве тот факт, что вы оценили и зафиксировали активы, удерживает собственников банков от того, чтобы в будущем вывести их?

— Активы, конечно, выводят и после нашего захода в банк в период проблемности, но мы знаем, что это за активы, на ком они числятся и куда могли деться. Мы ведем учет, и собственники это понимают. А ведь если мы зафиксировали активы, которые потом все-таки вывели, то мы привлекаем правоохранительные органы и они заводят на владельцев активов уголовные дела.

Например, заведены уголовные дела на предправлений Терра банка, Еврогазбанка. Для нас не является целью посадить кого-то в тюрьму, мы хотим вернуть выведенные активы на баланс банков.

— А после того, как на кого-то были заведены уголовные дела, активы возвращаются в банк?

— Как я уже ранее говорил, к сожалению, не могу похвастаться тем, что у нас в государстве есть системная слаженная работа по возврату активов. Все почему-то считают, что это мои личные проблемы, и что это чуть ли не мое личное дело.

Да, это мое дело! Это проблемы общегосударственные. Сегодня идут дискуссии о том, даст ли МВФ Украине $1 млрд. Фонд же за последние два года выплатил вкладчикам более 70 млрд грн, а это около $3 млрд.

Так почему государство борется за внешние заимствования и не воюет за возврат активов, чтобы потом направить эти деньги в бюджет, в оборот? Почему такие крупные проблемы уходят на второй план? Мол, есть какая-то организация – пусть она этим и занимается, это ее проблемы. Да это не только наши проблемы. Ведь задача Фонда – обеспечить стабильность в обществе, не допустить паники, дать уверенность вкладчикам в том, что они получат свои деньги.

Об электронных торгах

— Какова судьба вашей концепции электронных торгов? От нее отказались окончательно?

— По этому поводу идет дискуссия. У концепции есть свои плюсы и есть минусы. Идея была примерно той же, что и у Яценюка: единая площадка, куда все потенциальные покупатели могут зайти и посмотреть. Правда, мы подразумевали, что наша площадка будет не торговой, а информационной. Но пока мы этот проект отложили. Мы сейчас нагружаем все биржи, с которыми работаем. Кроме того, ожидаем прихода в Украину двух новых иностранных площадок, которые работают по всему миру.

— Не хотите назвать эти площадки?

— Это американские компании Debtx и First Financial Network. Они провели здесь свои презентации. У них колоссальный опыт работы и нам они интересны, прежде всего, потому, что украинскому рынку нужны лидеры, на которых бы равнялись все остальные игроки, чтобы не было «договорняков». У нас ведь сплошь и рядом процветает практика, чтобы с потенциального покупателя получить  помимо комиссионных еще что-то. От этого нужно избавляться. И следует расширять рынок.

Хотя мне, по большому счету, все равно, КТО продает и покупает активы проблемных банков. Для меня главное – чтобы эти активы и продавали, и покупали. Задача Фонда – продать активы и заплатить всем кредиторам. Например, Дельта Банк должен Фонду 16 млрд грн, а Нацбанку – меньше 10 млрд грн. Правда, Надра банк должен НБУ более 12 млрд грн, а нам – 4 млрд грн, но нам из этого практически ничего не светит, поскольку все активы банка находятся в залоге у регулятора.

Кстати, у нас даже не хватает денег на ликвидацию этого финучреждения. Ведь основное рефинансирование Надра банку выдавалось в 2008-2009 году без залогов, а потом с этими деньгами предправления банка Гиленко  убежал из Украины.

— Кстати, а его не нашли правоохранительные органы?

— Судя по всему, его и не искали. Все и так знают, где находятся он и другие сбежавшие банкиры. Они спокойно выкладывают в соцсетях свои фото на фоне их зарубежных вилл и дорогих автомобилей.

Возвращаясь к вопросу о торговых площадках… Как я уже сказал, наша задача – расширить круг участников рынка. Причем мы с ними уже договорились о том, что если какие-то биржи будут «левачить», то есть будут проводить торги в интересах кого-то одного, то мы поставим их в стоп-лист и разорвем отношения.

— Кто в прошлом году эффективнее продавал активы, — частные биржи или СЕТАМ?

— Прошлый год не показателен, поскольку на СЕТАМе проходила реорганизация, так что он почти ничего не продал. Кроме того, я повторюсь, что у этой площадки нет опыта продаж кредитов, но я уверен, что они этот опыт очень быстро наработают. И я также надеюсь, что это будет одна из ведущих площадок.

 — Правда ли, что частная площадка «УКГ-Мониторинг» связана лично с вами и вашим заместителем Андреем Кияком? 

— Со мной она точно не связана. С Андреем Кияком тоже, думаю, не связана. (ОТВЕТ ОБНОВЛЕН!)

— Наши источники сообщают о том, что «УКГ-Мониторинг» не допускает к участию в торгах «посторонних».

— По «УКГ-Мониторингу» в Фонд поступало несколько жалоб, мы эту площадку помещали в стоп-лист, и даже СБУ занималось этим вопросом. После одной из жалоб я пообщался с ликвидатором Южкомбанка: почему работаете с «УКГ-Мониторинг»? Он мне и рассказал: дескать, на другие площадки звонишь, а они тебе: «Вы к нам подъедете и поговорим».

Что касается «УКГ-Мониторинг», то его сотрудники сами прибегают и хватаются за любую продажу, поэтому с ними удобнее работать, они знают свое дело. Однако у Фонда по этой площадке куча вопросов. То есть они – один из лидеров продаж, и они же пару раз попадали в стоп-лист, мы останавливали там торги, и более того, ими занималось СБУ. Причем СБУ само проверяло их, и мы по его просьбе также проводили проверку.

— И что показали эти проверки?

— Если бы СБУ выявило какие-то явные нарушения, то «УКГ-Мониторинг» была бы закрыта, но этого не произошло. После проверки СБУ разблокировало работу  этой площадки.