«Если мы выживем этим летом, то с нами уже ничего не случится»
Алла Костанян
Моя семья живет в Украине 27 лет. Совсем юные мама и папа с одним чемоданом приехали в украинский Краматорск из армянского курортного города Севан, который славится пресным озером и севанской форелью.
Это было перестроечное время, Союз разваливался и люди цеплялись за любую возможность выжить и заработать.
Моему отцу не удалось сорвать большой куш и разбогатеть в одночасье. Он созерцал и строил свой бизнес всю жизнь. Менялись президенты, мэры, местные чиновники в горсовете, главари группировок, мой отец не прогибался и продолжал трудиться — кирпичик к кирпичику он создавал свое любимое дело вопреки всему.
Отца сложно назвать патриотом – он никогда не интересовался общественной жизнью города, ему было некогда. В детстве я часто слышала от своего отца, что государство ему только ставило палки в колеса — не то, что помогало.
Он не думал, что что-то существенно изменится и после того, как к власти пришел Янукович…
Через год какой-то дальний родственник бывшего генерального прокурора Пшонки «отжал» у моего отца часть бизнеса. Он пытался разобраться по закону, привлек лучших адвокатов, но заседания проходили без него. Так он потерял часть того, что создавал столько лет.
Потом в Киеве начались первые акции протеста. В Краматорске все по-разному относились к событиям в столице – многие просто не понимали, что происходит на самом деле, кто-то ориентировался на сообщения российских СМИ. Когда Янукович бежал из страны, в моем городе все было спокойно и тихо, а обсуждения политической ситуации в стране ограничивалось разговорами на кухне.
Два месяца назад в Краматорск пришли люди в форме, которые самопровозгласили себя освободителями, а Донецкую область – ДНР.
Они построили баррикады на центральных улицах и во дворах жилых домов, установили комендантский час, захватили государственные объекты. Некоторых из них в моем городе хорошо знали – местные уголовники, наемники, просто алкоголики и наркоманы. «Ополченцы», как их называли в российских СМИ, отбирали у людей машины, имущество, бизнес. Что уже говорить — еду. Если кто-то оказывал им сопротивление — или забирали в плен, или же убивали на месте. Друга моего отца держали в плену неделю, сильно покалечили, семье отдали полуживым. Еще одного его знакомого просто застрелили на СТО, когда он отказался отдать свой автомобиль и резко ответил кому-то из ополченцев.
Дома, бизнесы, судьбы рушились. Люди разуверились в украинской власти, потому что к ним никто не приходил на помощь. Кто-то даже пытался выходить на улицы с протестом, но их сразу разгоняли и запугивали.
Когда в городе началась АТО, многие жители Краматорска выехали в Россию, Крым, в соседние области. При выезде из города на блок-постах «защитники Донбасса» записывали данные людей, которые покидали город, а позже их коллеги по этим адресам вскрывали квартиры, разворовывали имущество, кто-то даже пытался продавать жилье переселенцев.
Когда в городе включалась сирена, это означало, что нужно срочно прятаться в подвалы. Я вряд ли смогу слышать спокойно этот звук, потому что моя мама слышала его каждый день. Ей было страшно, но она варила варенье из малины и вишни – это ей давало надежду, что мы откроем эти баночки зимой на новогодние праздники, когда вся семья собирается вместе за столом.
Стекла, стены дрожали, люди прятались в ваннах, ночи стали бессонными, по единственному радио крутили военные песни и объявления о вакансии на должность прокурора ДНР. Бюджетникам перестали выплачивать заработную плату, у людей закончились деньги. Приятельница моей мамы, парикмахер, ездила из одного конца города в центр, забаррикадированный сепаратистами, чтобы заработать деньги на покупку лекарства для своей 80-летней матери. Пока мать с инсультом ждала ее в подвале их многоквартирного дома, дочь стригла сепаратистов, чтобы заработать 110 гривен – столько стоит лекарство.
Отец напрочь отказался уезжать, несмотря на мои ежедневные просьбы. Он отвечал мне, что у нас в семье не принято было уезжать при появлении первой же опасности. Для него было очень важно сохранить то, что он строил всю свою жизнь, иногда отказывая себе во многом. Его бизнес продолжал работать, несмотря на то, что доходы сократились в десять раз. Отец продолжал платить налоги в украинский бюджет.
Когда в эту субботу Краматорск освободили, город вздохнул с облегчением. Многим кажется, что все произошедшее здесь в последние два месяца просто было ночным кошмаром, после которого наступило утро. Люди возвращаются к нормальной жизни.
Вчера мой отец — человек, который все эти годы был занят только своим делом, в первый раз меня удивил. Он со своими знакомыми предпринимателями пошел на субботник — приводить в порядок местный горсовет.
Горсовет, в котором сидели чиновники, которые столько лет ставили ему палки в колеса.
Я уже жду, когда мы с младшим братом приедем к родителям в Краматорск и будем пить чай с вареньем, которое моя мать закатывала в еще захваченном городе. Мне кажется, что после этого лета нам уже ничего не страшно и с нами ничего не случится.
Земфира об этом поет в своей новой песне…
