«НБУ ориентируется на опыт реформ Пакистана и Афганистана»

В начале апреля этого года Нацбанк создал департамент стратегии реформирования банковской системы. Возглавить его согласился финансовый директор украинской дочки итальянского UniCredit Bank Владислав Рашкован. Банкир окончил Одесский национальный экономический университет, хорошо владеет английским и итальянским языками, не пропускает важных банковских конференций, всегда задает вопросы, часто выступает в качестве докладчика.

Свой кабинет в Нацбанке он постепенно обживает. На стене висят десятки бейджей из различных конференций, Рашкован их собирает. Два книжных шкафа забиты новой литературой. «Перевез со старого кабинета книги, среди них — семь новых и еще не прочитанных мною – недавно купил», – рассказывает банкир, показывая свою библиотеку. Рашкован не стесняется ездить на встречи на метро, открыт к диалогу с банкирами. 14 мая он провел встречу с членами правлений 70 банков, чтобы обсудить вопрос реформирования банковского рынка.

Рашкован рассказал Hubs, какие изменения ждут банковскую систему Украины.

Вы возглавили новое направление в НБУ, какие задачи перед Вами стоят?

Банковская система Украины развивалась, как трава в поле. Теория хаоса и психология лучше применимы к банковской системе нашей страны, чем термин «стратегическое упорядоченное развитие».

Новое руководство Нацбанка признало, что банковская система требует реформирования. Моя задача на ближайшее время – вместе с банковским сообществом, международными организациями, консультантами и сотрудниками НБУ сформулировать стратегию развития и реформ банковской системы. Сейчас мы работаем в трех временных горизонтах: вчерашние проблемы – сегодняшние решения; сегодняшние проблемы – завтрашние решения; будущие тренды и изменения – наработки перспективного законодательства на будущее.

«Вместе с банкирами мы пытались нарисовать картинку будущего, которую они бы хотели видеть к 2020 году». tweet

Что уже сделано?

14 мая мы провели первую стратегическую сессию с 70 руководителями крупных, средних, мелких банков и НБУ, которые были разделены на восемь групп по тематике проблем. Вместе с банкирами мы пытались нарисовать картинку будущего, которую они бы хотели видеть к 2020 году. Это оказалось непростой задачей, так как все скатывается к решению вопросов сегодняшнего дня. Веры в то, что изменения возможны, очень мало, а то, что эти изменения еще можно проактивно запрограммировать, практически нет. Общий уровень скепсиса достаточно высокий, но, возможно, это и хорошо – чем меньше ожиданий, тем легче будет их превысить (или хотя бы оправдать). Как результат этой работы и параллельной работы этих рабочих групп — в течение недели-двух мы должны выйти на первый черновик документа, который можно будет обсуждать с рынком и другими регуляторами.

После согласования общего видения разработаем регуляторный план действий НБУ на следующий год. А потом начнется самое интересное – имплементация этого плана. Но я уверен, что у нас все получится. Другого варианта нет.

Вы сотрудничаете с какими-то международными компаниями, консультантами?

Внимание к Украине сейчас очень большое, как со стороны доноров, так и консультантов. Во-первых, у нас есть согласованная программа с МВФ на 2014-2016 годы, которая дает много ориентиров для развития. Есть также программы, над которыми мы работаем с Мировым банком, МФК и ЕБРР – в них мы уже тоже зашили много реформаторских идей. Активно сотрудничаем с проектом FINREP-II, финансируемым USAID (Агентство США по международному развитию, — Hubs), который, например, работает с Майкрософт над созданием портала и социальной сети для прозрачного обсуждения нормативных инициатив в онлайн. Также он ищет возможность финансирования создания внутри НБУ отдельной команды юристов-концептуалистов, которые бы занимались исключительно перспективным реформаторским законодательством.

«Центральный банк Грузии сделал нам предложение прислать в качестве консультантов для реформ все свое правление». tweet

Также работаем с программой поддержки Канадского посольства, которое  направило к нам консультантов по организационным преобразованиям в НБУ, а также переходу на инфляционное таргетирование. Нарабатываем программы сотрудничества с несколькими Центральными банками. Например, Центральный банк Грузии сделал нам предложение прислать в качестве консультантов для реформ все свое правление, а Центральный банк Польши готов принять к себе на обучение наших специалистов надзора для внедрения международных стандартов учета. Помогают нам также аудиторско-консалтинговые компании Deloitte и Ernst & Young, и, конечно, компания МакКинзи, которая выделила четырех консультантов на помощь в структурировании предложений по реформам. Все эти проекты мы инициировали на протяжении последних двух месяцев.

Самое главное – это начало формирования нашего внутреннего ощущения, что эти изменения нужны нам, Украине, украинской банковской системе, НБУ, а не кому-то еще вовне. Поэтому мы с вниманием относимся к консультантам, но вместо нас никто реформ не сделает. И здесь вопрос не в идеях, а в смелости их реализации.

На опыт каких стран Вы ориентируетесь?

Я учился в Европе, долго работал в международной финансовой группе, поэтому хотел бы ответить, что на опыт США, Великобритании или Германии. К сожалению, так сказать не могу. Наша задача сегодня – стабилизация банковского сектора и выстраивание первой (за 23 года развития банковской системы) карты развития банковской системы. В этом пути мы находимся ближе к Пакистану или Афганистану. Они решают сейчас схожие с нами задачи: проблемные кредиты, возобновление кредитования, проблемы корпоративного управления в банках, разделения вопросов собственности и управления в банках, вопросы финансовой грамотности. Конечно, мы смотрим также на недавние решение вопроса проблемных кредитов в Испании, Греции, Кипре, Исландии, Словении, и их пример будем использовать для решения наших задач, но это — частные случаи.

Перед Европейским центральным банком и европейскими банковскими группами сейчас стоят задачи совершенно другого уровня — как технологического, так и регуляторного. Они больше направлены на дальнейшую унификацию регуляторных принципов Европейского союза, регулирование пан-европейских групп (включая нивелирование культурных различий в менеджменте между странами), разделение рисков инвестиционных и коммерческих. Нам еще нужно пройти долгий путь, чтобы выйти на уровень этих задач. Мы будем пытаться пройти этот путь достаточно быстро, чтобы в рамках программы ассоциации с ЕС начать адаптировать законодательство в банковской сфере с нормами Евросоюза. Многие нормы там выписаны – нам незачем изобретать велосипед.

«Несколько десятков банков практически исключены из экономической жизни страны – они занимаются много чем, но не банковским бизнесом». tweet

Какие глобальные задачи перед Вами ставятся?

В трех очень общих концепциях это можно выразить так: обеспечение макрофинансовой стабильности в краткосрочном и долгосрочном горизонте, обеспечение устойчивости банковской системы к экзогенным (внешним -Hubs) и эндогенным (внутренним) шокам, а также активизация банковской системы в мобилизации локальных и внешних сбережений для стимулирования экономического роста. Но я бы поставил вопрос по-другому: какой НБУ видит банковскую систему будущего, какой наш вектор развития? Формирование этого вектора и является глобальной задачей. Мы работаем как над предложением качественных структурных реформ, так и над их количественными ориентирами, которые можно было бы таргетировать.

Какие основные проблемы можете выделить?

Куда ни копни, везде есть задачи, которые надо решать. Самые масштабные из них: системное решение вопроса проблемных кредитов на балансах банках. Мы не можем уходить от этого вопроса, и пришло время подойти к этому вопросу системно. Результат последних пяти лет показал, что индивидуальных решений банков здесь недостаточно. Если мы не найдем системного решения, мы рискуем прожить потерянное десятилетие в банковской системе. Очень бы этого не хотелось. Вопрос долгосрочного доверия к банковской системе и национальной валюте тоже очень болезненный – и нам надо его решать, хотя быстрых результатов здесь не достичь. Кроме того, сейчас в Украине 180 банков. Мне сложно ответить, много это или мало, но общая доля 150 банков 3-4 группы – 18% рынка. Столько же, как у одного крупнейшего банка. Фрагментация банковской системы привела к тому, что несколько десятков банков практически исключены из экономической жизни страны – они занимаются много чем, но не банковским бизнесом.

 «За все время существования независимой Украины ни один банк не закрылся по собственной воле». tweet

Почему так произошло?

Большинство этих банков создавалось в период 90-х годов, когда входные барьеры в банковскую систему были очень низкие. Какие-то из этих банков стали успешными, а у каких-то собственник потерял интерес к этому бизнесу, у него нет возможности развиваться или основный бизнес не пошел. И эти банки продолжают существовать, так как у них нет механизмов выхода. За все время существования независимой Украины ни один банк не закрылся по собственной воле — выход осуществлялся только через процедуру временной администрации и ликвидации.

Выход – это самоликвидация?

Не обязательно. Это может быть переход в небанковскую сферу, к примеру, в компанию по управлению активами или объединение с другими банками. Сегодня процесс объединения банков очень тяжелый не только с юридической точки зрения. Роль НБУ – значительно упростить его. Но мы должны признать, что у нас в системе много слабых банков. Слабые – это не только недокапитализированные, проблемные или неплатежеспособные банки, но и те, у которых нет устойчивой бизнес-модели для будущего развития. Нам нужно понять, что с этими банками делать. Можно с ними продолжить жить, а можно попытаться сделать их сильнее и устойчивее, а с некоторыми придется распрощаться. Но эту операцию нам надо рано или поздно произвести. Лучше раньше, у нас просто нет времени, да и благоприятных шансов для таких структурных изменений в будущем может просто не быть больше.

«НБУ никогда раньше не оценивал банки по их бизнес-модели, и это нужно исправить». tweet

НБУ будет предлагать слабым банкам сценарии по усилению своих позиций?

Конечно! НБУ никогда раньше не оценивал банки по их бизнес-модели, и это нужно исправить. Нам нужно понять, как банки собираются развиваться в таких сложных и изменяемых экономических условиях. Уже сейчас банки готовятся предоставить свои бизнес-модели в процессе стресс-тестирования, которое мы согласовали с МВФ.

«Банков будет значительно меньше, но они будут более капитализированными». tweet

Как поменяется структура банковской системы после реформ?

Раньше никогда такой вопрос не ставился системно. В общих чертах я бы сказал так: банков будет значительно меньше, но они будут более капитализированными. Появится группа системных банков, которые будут иметь более жесткие нормативы капитала, но и при этом более быструю поддержку в период кризиса; доля государства в банковской системе будет значительно меньше, чем сегодня, доля иностранного капитала будет выше; появится больше специализированных банков.  Будет больше сильных региональных банков с центром не в Киеве, при этом мы будем знать всех настоящих собственников банков, и у нас будет больше партнерств среди собственников банков; уровень инфляции в стране будет на уровне 2-5%, реальные ставки по депозитам будут незначительно позитивными, банковский спред сохранится на уровне 4-5%.  Доля валютных пассивов в балансах банков будет снижена, а в целом валютный рынок будет значительно дерегулирован, в том числе благодаря внедрению дериватов. Срочные депозиты будут законодательно срочными; а безналичные платежи будут значительно превалировать над наличными, доля расчетов наличными в ВВП значительно снизится; физических отделений банков в городах будет меньше, а развитие дистанционных банковских каналов будет гораздо больше распространено, в том числе — в сельской местности, благодаря чему доля населения, которое охвачено банковскими продуктами, вырастет.

«Ощадбанк и Укрэксимбанк — такие же малоэффективные, как и многие коммерческие банки, поэтому тоже нуждаются в реорганизации». tweet

Как могут преобразоваться два государственных и три национализированные банка?

В целом Кабмин, Минфин и НБУ должны обсудить, как государство видит свою роль в развитии банковского сектора. На сегодня доля государственных банков, включая национализированные, составляет около 20% рынка. Украина, в отличие от России, никогда не стремилась наращивать долю своих госбанков. Есть разные модели по дальнейшему развитию: специализация, универсализация, объединение, приватизация, продажа рекапитализированных банков. Ощадбанк и Укрэксимбанк — такие же малоэффективные, как и многие коммерческие банки, поэтому тоже нуждаются в реорганизации. Вместе с Мировым банком мы будем искать варианты их преобразования.

Родовид Банк так и останется неработающим банком плохих активов?  

У меня нет ответа на этот вопрос сейчас. Кризис 2008-2009 годов привел к тому, что на балансах банков сформирована большая сумма проблемной задолженности. Все банки пытались каждый сам по себе найти решение этого вопроса. Они проводили реструктуризацию на 30 лет и верили, что это хороший вариант, частично или полностью резервировали проблемные кредиты, продавали коллекторам или списывали. Полностью списать «проблемку» банки не могут, у них не хватит капитала. Через эту проблему прошли Греция, Кипр, Испания и Германия. Мы работаем с консультантами из этих стран, изучаем их опыт, но решения этой проблемы пока не нашли.

Банковскому рынку нужно единое бюро кредитных историй. Не планирует ли НБУ как-то подключиться к решению этой проблемы?

Я бы не ставил так вопрос. В 2003 году я был руководителем проекта по подготовке концепции развития кредитных бюро.  Наша идея заключалась в том, что кредитное бюро должно было быть одно, организовано как саморегулирующая организация всеми банками, при этом все банки были бы обязаны предоставлять в него информацию обо всех (и плохих, и хороших кредитах). Но мы пошли тогда другим путем. Были созданы частные бюро, и я не думаю, что у нас есть возможность рушить эту систему сейчас. Но нам надо понять, как сделать так, чтобы кредитные бюро действительно выполняли функцию по управлению кредитным риском для банков системно. Так как сейчас информация, получаемая от них банками, носит очень отрывочный, неполный характер. Для получения полноценной информации бюро необходимо открыть доступ ко всем важным государственным реестрам. Сейчас они его не имеют. Кроме того, банки хотели бы иметь одно окно — интерфейс, где они могли бы у всех запрашивать данные о потенциальном заемщике. Создать такой единый интерфейс – это не задача НБУ, это задача кредитных бюро. Вот только они пока не хотят этого делать.

В 2011 году Фонд гарантирования вкладов забрал на себя функции НБУ вводить временные администрации и присматривать за проблемными банками. Вы довольны этой реформой?

Я считаю, что это было правильное системное решение. Более того, мы должны еще больше усилить роль Фонда в оздоровлении банковской системы, предоставить им больше инструментария и добавить смелости в принятии решений в работе с проблемными банками. В этом направлении Фонд работает с несколькими внешними консультантами и донорами, и уже в ближайшее время их команда специалистов, усиленная профессионалами с рынка, сможет использовать опыт других стран в своей работе. Кроме того, и в НБУ мы сейчас улучшаем наше взаимодействие с Фондом. Работа Фонда с банками должна начинаться гораздо раньше, чем признание банка неплатежеспособным. Мы должны значительно усилить внутреннюю систему раннего реагирования, чтобы выявлять потенциально проблемные банки. Кроме того, нам необходимо создать больше позитивных прецедентов не только безболезненного вывода банков с рынка, но и возврата банка к платежеспособности.

Для этого есть много инструментов: разделение, слияние банков, перевод активов. Но этим должны заниматься специализированные кризис-менеджеры, а не ликвидаторы. Над этим и будем совместно работать.

«С банковскими специалистами у нас — беда. Найти хороших руководителей на 180 банков очень сложно». tweet

Кризис 2008-2009 годов показал, что у нас не так много хороших кризис-менеджеров.

С банковскими специалистами у нас, действительно, беда. Найти хороших руководителей на 180 банков очень сложно. Чем меньше банк – тем больше влияния собственника на топ-менеджера. Набсоветы создаются не из профессионалов, а для легитимизации решения собственника о выдаче кредитов, часто связанным особам. Нам нужно стимулировать партнерство инвесторов, тогда их влияние на менеджера минимизируется. Он будет отчитываться не одному, а нескольким собственникам, не будет подчиняться кому-то лично. Будем вводить систему большего количества независимых директоров в набсоветах банков, а также разделять вопросы собственности и менеджмента. Это — непростые задачи, но нам надо их также поднимать.

Как привлечь инвесторов в банковский бизнес, который сейчас крайне непривлекателен?

Банковский бизнес – это рискованная инвестиция в Украине при том уровне юриспруденции, судебной системы, взыскания задолженности, защите прав кредиторов и проблеме вкладчиков, которые могут в любой момент забрать депозиты из системы. Ни одна банковская модель не сработает, если не будет работать вся эта инфраструктура. Если бы восемь лет назад банки знали, что выдают кредиты, которые будут плохо обслуживаться, что заемщик слабый, суды коррумпированы, исполнительная служба не может привести в исполнение решение суда, что вернут только 10% от суммы кредита – они бы вообще не кредитовали. Чтобы банковский бизнес стал привлекательным для инвесторов, нам нужно решить все эти проблемы.

После стресс-тестирования многим банкам нужно будет искать капитал, как им при всех этих нерешенных проблемах найти инвестиции?

Докапитализировать свой банк – значит поверить, что в этом есть смысл. Вопрос сейчас будет стоять не в спасении банка, а в том, веришь ли ты в свою банковскую модель? Если собственник банка не видит для себя этого бизнеса, он должен смело признаться, что пытался работать, но не все получилось – вот ключи, занимайтесь банком.

«Чтобы привести новых инвесторов, НБУ может, к примеру, организовать road show банковской системы Украины». tweet

Иностранные инвесторы, включая тех, кто уже вышел из Украины, могут вернуться в нашу страну, для этого сейчас будут все предпосылки. Есть много финансовых групп, которые не были у нас. Чтобы привести новых инвесторов, НБУ может, к примеру, организовать road show банковской системы Украины. В банках Центральной и Северной Европы доля иностранного капитала в банках – 70-80%. Мы идем в Европу, и наша банковская система должна быть интегрирована в международную банковскую систему. Глобальные банки, которые работают в мире, должны работать и в Украине. Но для этого нужно провести инфраструктурные изменения, о которых я сказал выше.

Даже в случае всех этих изменений останется проблема с фондированием банков.

Вопрос длинной гривны очень тесно связан с доверием к банковской системе. Последние пять-шесть лет банкиры обсуждают вопрос необходимости сделать срочные вклады действительно срочными, без возможности досрочного снятия. Когда начинаются проблемы в банковской системе – вкладчики бегут в банки забирать свои вклады, что приводит к риску ликвидности. Панику сложно переживают даже самые стабильные крупные банки. Мы хотим, чтобы срочные депозиты были срочными – то есть на определенный срок. Без решения этой проблемы у нас не получится разблокировать проблемы финансирования банков в будущем. Это  -одна из основных проблем.

 Очень скоро мы будем гордиться нашей банковской системой. tweet

Традиционный вопрос: каким будет курс валюты? 

Ждал этого вопроса. Курс валют – это якорь, который мы сами создали в своем сознании в начале-середине девяностых, и от которого не можем избавиться. Ведь не просыпается же американец и не спрашивает, какой курс доллара к гривне, да и к евро тоже особо не интересуется, если он не профессиональный игрок. Так и в Украине должно быть. Если этот вопрос не будет стоять перед вами каждое утро, то будем считать, что часть важных реформ мы провели. Задача НБУ – сдвинуть этот ментальный якорь с курса доллара в сторону инфляции. Для людей в итоге гораздо важна покупательная способность гривны, а не курс. Их интересует, сколько единиц продуктов, единиц услуг, дней путешествий он сможет оплатить за свой номинальный доход?  А это — вопрос стабильности цен, а не курса. При сдвиге такого якоря курс не становится целью, он становится одним из факторов, который влияет на покупательную способность населения. Но гораздо важнее на эту покупательную способность будут влиять проценты по кредиту, а также по депозиту, влияние на которые будет определяться больше учетной ставкой НБУ, а не курсом валюты на завтра.

А в целом я уверен, что очень скоро мы будем гордиться нашей банковской системой. Нам надо только поверить в это, немного постараться и смело идти вперед. Без смелости нам — никуда.

Другие интервью из серии Financial Hubs:

Валерия Гонтарева: «Вижу яркий свет в конце тоннеля для Украины»

Володимир Лавренчук: «Ми вийшли з Криму, там закриті всі 32 відділення»

Сергей Будкин: «Покупателей на банковском рынке сейчас нет»