Себестоимость добычи газа — 1290 гривен

Добыча газа, себестоимость, тарифы… Вопросов к «Укргаздобыче» накопилось немало. Hubs адресовал их председателю правления компании Сергею Костюку.

Картина из денег

Давайте начнем с финансов. В прошлом году Вы увеличили выручку примерно на 800 млн гривен. Это — 10%. При этом прибыль выросла с 9 млн до 1,4 млрд гривен. За счет чего такой сумасшедший рост?

Прибыль выросла, потому что мы показали государству и нашему акционеру — НАК «Нафтогаз Украины» — прозрачную картину.

В 2013 году руководство «Укргаздобычи» прятало доходы. Как следствие, получили абсурдную цифру – 9 млн гривен.

Цель была одна – не платить дивиденды акционеру. А он, соответственно, не платил налоги в бюджет.

Главное, мы вывели из тени реализацию нефтепродуктов, в первую очередь, сжиженный газ, который раньше продавался по заниженной цене. И де-факто участниками этого процесса, так называемых схем Курченко, было прошлое руководство компании. По тому, что газ продавался по такой схеме четыре года, — я сомневаюсь, что руководство не знало, куда и как он идет.

К тому же до 2010 года был негласный принцип: газ, проданный на спецаукционах, должен идти в те области, где его купили. Но в годы, когда газ покупали компании, аффилированные с господином Курченко и группой ВЕТЭК, он шел по совершенно другим адресам.

Но в Ваш адрес и адрес Ваших заместителей тоже звучат обвинения в занижении цен, возбуждены уголовные дела…

Давайте посмотрим на результаты работы компании за 2014 год. Мы выводим всю продукцию на открытые торги. Вы когда-нибудь слышали, чтобы какая-то фирма не была допущена к торгам? Мы выставляем свой продукт на аукцион, заявляются все, кто хочет. У нас покупают все участники рынка, в какой-то период они могут взять больше, в какой-то – вообще ничего. Мы никогда никому не отказываем в участии в аукционах. Поэтому цена продажи – абсолютно рыночная.

Конкурируете с «Укрнафтой»?

Они отправляют много сжиженного газа на сетку своих АЗС. На свободный рынок сырье не идет. Мы понимаем, что оно уходит на Кременчугский НПЗ и расходится по своей сетке АЗС. Это де-факто вертикально-интегрированная компания.

На какой стадии находится дело против Вас и Ваших заместителей?

Дело в суде, регулярно ходим на заседания.

Вас не отстраняли на время расследования?

Было ходатайство прокуратуры, но суд отказал. Если рассуждать, что бы я мог изменить – ничего, сделал бы то же самое. Возможно, внимательнее отнесся к юридическим моментам. Но наша совесть чиста, в суде мы докажем, что это – сфабрикованное обвинение.

Министерство говорило о планах провести конкурс на нового руководителя компании. Вы не подавали документы?

Подам, когда объявят конкурс.

Вы говорите, что предыдущее руководство не могло не знать о «схемах Курченко». А сами знаете партнеров? Вашего крупного покупателя, WOG, контролируют депутаты Игорь Еремеев и Степан Ивахив. Один из Ваших банков — Диамантбанк — Давид Жвания. Есть среди Ваших партнеров Ярослав Москаленко, Эдуард Ставицкий?

Ни в одних документах, которые поступают на проверку в нашу службу безопасности, таких фамилий нет. Да, WOG — наш постоянный покупатель, но на них приходится 10-15% продаж. Профильные СМИ дают статистику о победителях спецаукционов, можно отталкиваться от нее.

Вы говорили, что снизили кредитный портфель компании за год примерно с $250 до $137 млн. А в какой валюте были кредиты?

Микс из доллара и гривны. К сожалению, у нас сейчас около 85 млн в долларах. В основном Укрэксимбанк, «Альфа» и частично ПИБ.

Получается, компания кредитуется в российских банках?

Да, если называть в сторону уменьшения, то на первом месте ПИБ, дальше – Сбербанк России, Укрэксимбанк, «Альфа» и «Дельта».

Как на Вас отразилась ситуация с «Дельтой»?

Странно. «Дельта» продала наши кредиты 13 физическим лицам, они известили письменно. Но у нас к этой процедуре есть вопросы, сейчас разбираемся.

Долги продали перед введением временной администрации?

Да, а уведомление мы получили с опозданием. Поэтому сейчас у нас есть вопросы, хотим их прояснить, насколько законно все прошло. Сейчас вопрос перешел в юридическую плоскость.

А сколько Вы должны банку?

Около 229 млн гривен.

Были ли еще какие-то сложные ситуации с проблемными банками?

Только с банком «Надра». У нас там был зарплатный проект. Насколько я знаю, через Фонд гарантирования вкладов эта проблема решается. Выплаты идут через два банка: Укрсоцбанк – по Харьковской, Диамант – по Полтавской и Львовской областям. Там небольшие сумы, просто людей много, у которых зависли зарплаты на карточках. Насколько я знаю, процесс пошел.

Где еще компания хранит деньги?

«Диамант», Банк инвестиций и сбережений плюс наши банки-кредиторы.

Сколько стоит газ

Компенсирует ли рост цен на газ повышение рентных платежей?

После повышения юридически мы платим 70% ренты, но по факту выходит больше – около 72%. Часть газа, который мы добываем, идет на технологические нужды и на производство СПБТ (смесь пропан-бутан – Hubs). Денег с него мы не получаем, а налог платим.

В прошлом году мы тратили на добычу 1 000 кубометров газа примерно 890 гривен, в этом – по предварительным расчетам – 1290 гривен. Это фактическая производственная себестоимость. Но около 70% затрат на материально-технические ресурсы у нас привязано к доллару – те же трубы, которые мы покупаем у «Интерпайпа». Колебания курса для нас очень болезненны.

Мы долго дискутировали внутри компании об уровне экономически обоснованной цены, которая бы позволила компании развиваться, получилось – около $150-200 за тыс кубометров.

В новой закупочной цене газа (1590 гривен за тыс. кубометров — Hubs) все было бы хорошо, если бы нам не увеличили ренту. Она нивелирует все плюсы повышения. Для нас существенно ничего не поменялось, потому что все съели налоги.

А что имеют в виду в НАКе, когда говорят об уровне себестоимости в 5400 гривен?

Это экономическая себестоимость, которая позволит компании нормально развиваться. От цены продажи зависит, в том числе, и уровень добычи. Есть старые месторождения, есть новые, есть проекты. Затраты на добычу там совершенно разные.

Кто тогда выиграл от повышения цен для потребителей?

Бюджет. Если раньше мы платили в среднем 500-600 млн гривен в месяц, то по итогам мая получится больше 1,5 млрд гривен. Мы от этого повышения почти ничего не выиграли.

Как на «Укргазодобыче» отразился закон о рынке газа, который недавно приняла Верховная Рада?

В целом мы его поддерживаем.

А в чем ваша выгода?

Там не прописано, что мы обязаны продавать газ НАКу. Вполне возможно, что появятся какие-то дополнения или разъяснения, но пока это так, идет либерализация рынка газа. Какой будет реальная ситуация, станет понятно ближе к концу года, потому что сейчас-то мы связаны с НАКом контрактом. В этом году для нас ничего принципиально не изменится.

Кому его можно продавать, кроме НАКа?

Кому угодно. Я еще застал начало 2000-х, когда «Укргазодобыча» продавала газ на аукционах. Покупали и «Криворожсталь», и не такие крупные предприятия. Другое дело, что цена импортного газа и нашего тогда были в паритете. Тогда это очень помогло поднять производственную мощность. Если посмотреть динамику, то существенный прорыв в добыче был в 1999-2003 годах. А потом поменялись цена и условия работы.

Химзаводы, которые используют газ как сырье, тоже смогут покупать?

Если ничего не изменится, то – да.

В зоне АТО у Вас осталось пять месторождений, что с ними происходит?

Всего в зоне АТО или на границе у нас – 12 объектов. Линия размежевания проходит посередине между нашими промыслами. Пять объектов мы не контролируем.

Там, где контролируем, случается всякое. Снаряды попадают в газопроводы, приходится перекрывать. Вместе с Минобороны снимаем растяжки, роем блиндажи.

Там, где не контролируем,  дали команду остановить добычу, но что там происходит, не знаем.

А персонал остался? Может ли он работать?

Кто-то остался, кто-то уехал. Теоретически они могут поставлять газ окрестным селам.

На пресс-конференции по итогам года Вы говорили о планах развития собственного ритейла…

У нас есть 18 заправок в Харьковской области. За последнее время у нас резко возросли объемы продаж через сеть, наш сжиженный газ пользуется спросом.

Мы видим, что на рынке доминируют оптовые фирмы – «Евростандарт-Автогаз», «Авантаж», «Барс-2000», «Пропан трейд» и другие. Такие компании ловят период падения, когда мы все равно вынуждены продавать, чтобы не допустить затоваривания. Бывает, что разница между пистолетом на заправке и оптовой ценой – в два раза. Почему мы должны кому-то уступать эту нишу?

Мы хотим сотрудничать с одним из операторов. С кем, пока неизвестно, будет открытый тендер. Кто предложит лучшие условия, с тем и будем работать. Но идея состоит в том, чтобы мы поставляли газ в резервуары на АЗС и продавали его уже оттуда.

То есть речь идет только об аренде инфраструктуры?

Грубо говоря, да. Скорее, о совместном использовании. Они получают стабильного поставщика, могут планировать свои доходы. А мы выходим на конечного покупателя и получаем дополнительную прибыль.

Есть ли какие-то требования к сети? Например, чтобы ее заправки были по всей территории страны?

Требования будут. Например, компания должна справиться с объемом, который выставим на продажу. По статистике 2013 года рынок сжиженного газа составляет почти 1 млн тонн в год. У нас – около 200 000 тонн. Весь рынок мы не охватим, но это – большая доля. Возможно, привлечем не одного оператора, а нескольких.

И Вы готовы так продавать весь сжиженный газ?

Да. Кроме того, который мы выставляем на спецаукционы – около 2 000 тонн в месяц.

Кто может стать партнером?

Должна быть сеть с понятным для рынка именем и деловой репутацией. Любая системная компания, или пул из нескольких таких компаний.

Несет ли компания какие-то расходы на этот проект?

У нас в 2003-2005 году уже была похожая джобберская программа. Расходы есть, но они незначительны. Что-то пойдет на аренду. Возможно, придется докупать автотранспорт, но это небольшие затраты.

Когда начнете работать?

Запуск программы намечен на начало следующего года. Условия, которые мы хотим, будут сформулированы летом. Я думаю, осенью будет проходить конкурс по отбору партнера.

Компания продавала на экспорт бензин под видом сырья из-за несоответствия стандартам. Продолжаете?

Чтобы выпускать качественный бензин самостоятельно, нам нужна установка изомеризации, это дорогая штука, мы ее своими силами не поставим. У нас были предварительные переговоры с чешской и немецкой компаниями. Но это – дорогой проект, вопрос в стадии переговоров и поисках финансирования. А у нас под 3 млрд гривен долг со стороны НАКа. При этом в долларах за счет девальвации мы за год потеряли 60% этой суммы.

Сколько сейчас НАК должен компании?

У них был на начало года долг 2,7 млрд, на конец – стал 2,3 млрд гривен. Вроде бы есть движение, текущая оплата идет нормально, но все равно это долг. Если бы НАК отдал эти деньги, мы бы погасили кредиты.

Давайте вернемся к бензину. Продаете?

На сегодня у нас проблем с реализацией нет. Бензин у нас стандарта Евро-2. Вначале года нам продлили ДСТУ и весь продукт мы реализуем в Украине. Дело в том, что весной мы потеряли «Черноморнафтогаз». Черноморское сырье было высочайшего качества и очень сильно понижало нам бензол. Сейчас бензольность повысилась, но в границах допустимого. Его покупают, например, компании «Манго-трейд», «777», — у них есть заправки Marshall, «Реал-нп». Еще один покупатель — «Вог аеро джет».

Можно ли его переработать в Украине?

Перерабатывать готовый бензин экономически нецелесообразно, это — двойной налог плюс НДС. Он будет нерентабельным, прибыльней продавать свой бензин Евро-2. Что касается переработки сырья с учетом его транспортировки цистернами – прибыль сомнительна, к тому же будут простаивать свои мощности.

А Одесский НПЗ?

Он же стоит. Если бы работал, мы бы рассматривали его. Он очень мощный по глубине переработки. Но там есть проблема с резервуарным парком. Когда строился завод, город был меньше. Сейчас он растет, завод находится в городе. Это — нонсенс.

Вы планируете увеличить добычу на 2 млрд кубометров за два года. За счет новых месторождений или увеличения добычи на старых?

За прошлый год мы получили 33 лицензии, но девять из них – на геологические исследования, есть предварительные расчеты, что там есть газ. Восемь – нам дали в промышленное использование, но они не самые крупные. Все остальное – это продление сроков использования лицензий, которые у нас уже есть. В этом году мы получили три, еще пять должны получить в ближайшее время.

Каждый год мы выводим из эксплуатации около 60 скважин, это нормальный процесс. С некоторыми в принципе еще можно поработать, но там низкая дебетность – до 5 000 в сутки. Какой смысл продавать газ де-факто с минусом для себя? Если появится рентабельность (то есть вырастет цена продажи газа – Hubs), можно поставить новые компрессоры, новые станки для капремонта.

Претендуете ли  на лицензии, которые государство возвращает в собственность?

Да. Претендуем на месторождения «Голден Деррик», но не на все. У них часть лицензий была выделена под сланцевый газ. Мы сейчас смотрим, что нам интересно. Но говорить о запасах можно только после разведывательного бурения и геофизических работ.

Компания вводит систему электронных торгов своей продукцией. Уже что-то продали онлайн?

Пока готовимся, этим занимается мой заместитель Вадим Шленчак. Планируем внедрить до конца года.

Целесообразна ли приватизация «Укргазодобычи»?

В нынешнем состоянии – нет. Никому не интересно убыточное предприятие.

Почему же? Оно тогда меньше стоит…

С этой стороны, — да, я говорю о государстве, которое меньше выручит. С другой стороны, зависит от законодательства – насколько сильно будет зарегулирована отрасль.

Перед Вами не ставили задачу подготовить компанию к продаже?

Нет, не ставили. Но мы сразу сказали, что цель – вывести компанию на IPO. А для этого нужны и международный аудит, и перевод на международную систему учета и так далее. Этим мы сейчас и занимаемся.

Когда будут результаты?

Сейчас проводим тендер на аудит за 2014 год. Участвуют крупнейшие международные компании.

Терпеливая бумага

Как сейчас работаете с частными компаниями по договорам о совместной деятельности?

От прошлого руководства нам досталось в наследство девять работающих договоров, один – с компанией «Фаворит систем» – закрыли, потому что закончился срок действия. С одной компанией попытались разорвать договор.

Не пытались разорвать соглашение с «Карпатыгаз» (компания Дмитрия Фирташа – Hubs)?

Нет, мы вынуждены с ними работать. Хотим или не хотим, но  сегодня это ключевой игрок в нашей работе. Если мы с ними не достроим компрессорную станцию в Хрестищах, то у нас будет катастрофическое падение добычи газа. Изменить ситуацию будет невозможно.

Какой в компании износ оборудования? Сколько надо тратить на модернизацию?

Это очень больной вопрос, изношенность – более 70%. Самая «молодая» буровая у нас – начала 90-х годов. Эти проблемы есть и в Харьковской области, и во Львовской. Автомобили – старше 10 лет. Для спецтехники это много, учитывая условия эксплуатации и новые технологии.

В Минэнерго создали комиссию, которая координирует модернизацию энергокомпаний украинским оборудованием…

Да, я подавал туда материалы. Мы готовы покупать продукцию украинских производителей. Например, продукцию Сумского НПО им. Фрунзе, но надо понимать, что НПО им. Фрунзе сейчас и раньше – это не одно и то же. Мы готовы покупать их компрессоры, вопрос – за что. У НПО денег нет, они хотят предоплату. У нас денег нет, мы хотим отсрочку платежа. Получается клинч. С Конотопским арматурным заводом легче, мы наладили процесс. Но большинство требуют предоплату.

У Вас же прибыль миллиард…

Она на бумаге, а не в кэше. Это прибыль, по форме отчетности, которая сформирована, грубо говоря, при царе Горохе. Она не включает в себя затраты на капстроительство.