Вынужденный стартап

За его голову в родной Горловке обещали 200 000 гривен. Его хлебопекарню – семейное предприятие, развивающееся еще с 90-х годов, в самом начале «русской весны» на Донбассе захватили боевики. Чуть позже экс-нардеп Украины и один из основных союзников сепаратистов Олег Царев перед камерами российских телеканалов рассказывал об открытии первого «хлебозавода ДНР».

Сегодня горловчанин Владимир Веселкин заново строит свой бизнес, но уже в Киевской области. И надеется вернуться в украинскую Горловку, чтобы снова печь хлеб. Hubs попросил Веселкина рассказать свою историю.

— Для меня все началось еще с налогового майдана, а может, и раньше, с избрания Виктора Януковича президентом. Да, люди его выбрали, и я уважал этот выбор. Но понимал, что не может правление такого человека и его окружения привести страну к чему-то хорошему. Для этих людей есть только один идол – деньги! Да, они строили храмы, что-то делали… Но о таких людях говорят: «Одной рукой дают, двумя забирают», — 36-летний Веселкин начинает с самого начала.

— Какие отношения у Вас тогда были с местной властью?

— Власть пыталась заигрывать со мной, хотела сделать меня своим другом. Но я этого не хотел. Все в этой жизни имеет свою цену. Чтобы не продаваться, нужно крепко стоять на земле. У них не было рычагов влияния. У меня был свой официальный достаток больше, чем у городского головы и любого чиновника.

— Что давало Вам финансовую независимость?

— Пекарни. Годовой оборот моего предприятия составлял 2,5 миллиона гривен. Этого было достаточно, чтобы не прогибаться под кого-то. Для сравнения, годовой бюджет Зайцево, где я был поселковым головой, составлял 1,8 млн гривен. К тому же бизнес развивался. Мы открыли в Горловке новую пекарню, закупили оборудование. Уже после оккупации, кстати, наше имущество у нас попросту «отжали». Тогда Олег Царев приезжал и рассказывал в нашем помещении, что «открывается первая народная пекарня ДНР». В то время как они просто отобрали то, что моя семья строила годами. Но, насколько я знаю, бизнеса особого там так не получилось.

— Когда Вы поняли, что из Горловки придется уехать?

— Еще с самого первого митинга. Я читал много исторической литературы и понимал, как происходят подобные процессы. Поэтому уже после первого пророссийского митинга мы с супругой начали искать квартиру для аренды в Полтавской области. Туда переехала семья, а я еще какое-то время был в Горловке, продолжал работать. Однажды, во время поездки в Киев, мне позвонил начальник СБУ Горловки и сказал: гарантировать твою безопасность я не могу. Хотя я и после этого еще приезжал в город. На чужой машине, с шашечками такси. Ездил через те блок-посты, где меня не знали.

За Веселкина в Горловке предлагали 150 000 гривен (позже сумму вознаграждения повысили до 200 000)

— После этого был добровольческий батальон «Артемовск». Как Вы там оказались?

— Когда только началось это движение – добровольческие батальоны, Нацгвардия, я не мог оставаться в Киеве. Не мог просто ездить по городу с донецкими номерами, пока другие люди воюют за мой край. Мы тогда только открыли предприятие здесь. У меня был партнер, который и остался заниматься производством. А я купил форму, экипировку, которую смог здесь найти, и поехал освобождать Горловку. Семья моя тогда была в Бердянске. Им я ничего не сказал.

— И сколько пробыли в батальоне?

— 8 месяцев. Пока было наступление с нашей стороны. И я уверен, что тогда Украина могла освободить города и победить. И Дебальцево просто так взять было невозможно, если бы не Минские договоренности. Когда ВСУ перестали наступать, то и я посчитал свое нахождение там нецелесообразным. Для обороны сил достаточно. В штабе есть мои данные и, если возникнет необходимость, я готов встать в строй.

— Теперь Вы с семьей живете под Киевом, в Вышгороде. Снова печете хлеб. Чувствуете себя чужим, «донецким» переселенцем?

— Нет. Никаких проблем, связанных с нашей пропиской, не было. Хотя, был один незначительный конфликт не так давно. На территорию предприятия, которое я арендую, пришли какие-то пьяные ребята, устроили дебош. Начали что-то говорить «это наш город», «чего ты сюда приехал». Я пытался им объяснить: ребята, я арендую это предприятие и могу на правах хозяина вышвырнуть вас отсюда. Обещали написать на меня заявление в милицию. Не знаю, как они, я – написал.

— А, к примеру, при аренде квартиры возникали сложности?

— Тоже нет. Мы приезжали, смотрели несколько квартир. Ну, по человеку ведь видно, насколько он адекватный. Мы приезжали с детками, нормальная семья. Почему бы нам не сдать жилье? Я слышал, что у кого-то возникали проблемы. Но сам с ними не сталкивался.

— Как обустроили пекарню в Вышгороде?

Веселкин в своей пекарне

— Часть оборудования удалось вывезти из Горловки, пока была возможность. Что-то пришлось докупить. Арендовали помещение. Но пока я был в батальоне, все это практически не развивалось. Только последние 3 месяца мы начали выходить на какой-то уровень, хотя еще работаем в убыток. Я занимаюсь общим руководством, жена — закупками, сестра принимает заявки. Коллектив – 13 человек. Всего трое раньше имели дело с производством хлеба. Мы практически учимся, набиваем шишки. Сейчас работаем над качеством, нарабатываем клиентскую базу.

— Насколько сложно снова начинать все сначала?

— В Горловке я начинал печь хлеб в 1998 году. Это было очень тяжело. Я начинал с одного товара и производил только его два года. Повторять ошибки не собираюсь. Сейчас у нас 35 единиц продукции. Мы реализуем их в небольших магазинах и ларьках. С супермаркетами не работаем, туда «зайти» дорого. Пробовали работать с бюджетными организациями, но тоже отказались от этого.

Еще один момент. Тогда, в 90-е, моя жена выполняла обязанности экспедитора. И часто из магазина она выходила со слезами. Тут люди совсем другие и отношение другое. Все очень доброжелательные и вежливые. С ними хочется работать.

— В новом коллективе Вашей пекарни есть выходцы из Донбасса?

— Нет, сейчас нет.

— Не было желания собрать земляков, обеспечить переселенцев рабочими местами?

— Я недавно был в Броварах, там есть большое здание, полностью заселенное переселенцами. Если бы мое предприятие было там, то я уверен, 90% моих работников были бы люди из Донецкой, Луганской областей. В Вышгороде переселенцев совсем немного. За все время приходила только одна женщина из Донецкой области. Но она хотела работать по совместительству, а нам это не подходило.

— Не все переселенцы смогли найти свое место здесь. Есть люди, которые ищут стабильную работу больше года. Кому-то приходится возвращаться на оккупированные территории. Почему так происходит?

— Проблема в самих людях. Кто-то слишком инфантильный, а кто-то до сих не может прийти в себя. Есть такое понятие, как «зона комфорта», так вот эти люди выпали из нее и не могут справиться. Ведь, как правило, приезжие люди, которым некуда возвращаться, всегда добиваются большего, чем коренные жители столицы.

— Какие советы Вы можете дать тем, кто хочет добиться успеха в работе, бизнесе?

— Все очень просто. Нужно к слову «хотеть» добавить слово «делать». Одной мотивации слишком мало. Мотивация есть у всех. Кто не хочет много зарабатывать? Не работать «на дядю»? Да все хотят! Но нужна еще и дисциплина, труд. Когда я открывал пекарню здесь, думал, что не смогу работать каждую ночь. А смог. Я прихожу на работу к 15:00, провожу тут всю ночь до утра, пока весь товар не будет отгружен. Только после этого еду домой спать.

— Владимир, а Вы поддерживаете связь с жителями поселка, где были головой?

— Вначале мне часто звонили. Я помогал, передавал продукты до тех пор, пока девушку, которая мне в этом помогала, не арестовали. Сейчас этого общения все меньше и меньше.

— Когда Горловку освободят, вернетесь в город?

— Конечно!

— Что будете там делать?

— То же, что и раньше. Буду поселковым головой. Буду печь хлеб. До войны я планировал создать в Зайцево музей. Это ведь давнее поселение запорожских казаков. Я бы хотел реализовать свои планы. Может быть, семью бы не торопился перевозить. Там будет еще много оружия, а это – опасно.

— Владимир, Вы были свидетелем пророссийских митингов, были на войне… Кто виноват во всем, что произошло?

— Мы все виноваты. Независимость далась нам легко и она не ценилась. Но я уверен, что теперь все будет по-другому. Украинцы состоялись как нация. После всего, что произошло, мы все научимся ценить то, что имеем.