New York Times: Путин поймет только язык силы

Роджер Кохен
автор Thе Nеw Yоrk Tіmеs

Конечно, отношения Запада с Москвой и до этого были не идеальными. Достаточно вспомнить кровавый конфликт 2008 года в Грузии, после которого Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Однако все были убеждены, что холодная война с Кремлем — в прошлом. Запад был уверен: отношения с русскими прошли перезагрузку и сейчас находятся где-то между сотрудничеством и соперничеством. Прямая конфронтация двух идеологий – история.

Новые члены НАТО, такие как Польша и Эстония, время от времени говорили о надвигающейся опасности со стороны Владимира Путина. Но их опасения не принимались во внимание. Запад считал, что это — похмелье разума, который десятилетия находился во власти советской империи.

Ничто так не нагоняло сон на обывателя, как разговоры о «трансатлантизме» или о необходимости увеличить военный бюджет Европы. Забылась в США и трагедия 11 сентября. «Ориентир на Азию» — такой девиз все чаще начал раздаваться в Вашингтоне. Европа как центр уже не рассматривалась.

И никто не обратил внимания на Путина, который на самом деле красноречиво показал свою позицию, когда сказал, что развал СССР – величайшая геополитическая катастрофа XX века. И теперь Россия возвращается если не к холодной войне, то к биполярной системе, которая предполагает противоположные взгляды на мир Москвы и Вашингтона. Путин убежден, что на Западе любят только таких лидеров, как Горбачев и Ельцин, которые, по его мнению, ослабили Россию.

Попытка Путина воссоздать советское пространство достигла своего апофеоза после аннексии Крыма (немецкий вариант аннексии – аншлюс). Это переломный момент для Европы, в которой подобные события не происходили со времен Второй мировой войны. Континент снова превращается в горячую точку. А значит  — трансатлантическое единство вновь актуально.

Введение санкций против нескольких путинских помощников второго уровня не ослабит его противостояния с Западом. Единственный язык, который он понимает, – сила и мощь. Его аннексия Крыма дала понять, что Путин считает Восточную Украину частью России, которая была незаконно отделена.

Если в США хотят, чтобы дальнейшая агрессия в отношении Украины была остановлена, Барак Обама должен ответить российскому президенту в том стиле, который он понимает. Украина сейчас нуждается в технике, боеприпасах, медикаментах и оперативных данных. Этим нужно обеспечить Киев.

Ударить по олигархам с их особняками в Лондоне и многочисленными миллиардами, хранящимися в западных банках. Крым уже не вернуть. Но Запад должен дать понять, что Россия не может накладывать вето на вступление Украины в ЕС и НАТО.

Для Путина власть в Киеве захватили националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты. Президент России признает только верховенство оружия. Безусловно, как и во время холодной войны, Путин найдет сторонников своих параноидальных идей.

Тем не менее, нельзя относиться к его словам несерьезно. Они звучат из уст человека, которого породила тоталитарная система. И теперь как альтернативу западным ценностям он предлагает жесткость, силу, имперскую экспансию, запуганную прессу, системную коррупцию, теорию заговора и гомофобию.

Тинатин Хидашели, член парламента Грузии, сказала мне: «После событий в Грузии в 2008 году меня спросили, кто будет следующим. Я ответил – Украина. И все засмеялись».

Путин испытывал Запад. Он увидел, что может идти дальше. Он понял, что Запад не может дать адекватный ответ.

Путин знает, чего хочет. А разобщенный Запад — нет. Вот почему Путин выигрывает. Или уже выиграл.

Источник: Thе Nеw Yоrk Tіmеs